– Я знал, что ты умный малый, Гордеев. Принес деньги и свободен. Зачем тебе неприятности?
Антон думал о другом. «Чист», – сказал чернявый. Но он не был чист. В кармане пальто у него лежал пистолет Мэлы, который он ей так и не вернул. Куда же он подевался?
– Красавец! – продолжал Длинный. – Костюмчик, галстук, пальтишко, шикарная бежевая шляпа. Человек в шляпе – это событие. А портфель какой!
– С табличкой, как могилка на кладбище, – захихикал кавказец. – Именной. Это чтобы летуны не обчистили.
– У них в банке все с такими ходят. Слышал про летунов, Гордеев? Ребята на мотоциклах, которые сумочки с женских плеч срывают. Они и порфельчиками с дипломатами не брезгуют. Ты ему портфельчик оставь, шмакадявка, а содержимое забери.
Кавказец достал деньги и бросил их в обычный пакет. Длинный близко не подходил, но руки держал в карманах.
– Там все? – спросил главарь.
– Порядок. Он не обманет. Зачем ему шутить с нами.
В руках кавказца появился нож. Он покрутил его в руках, словно жонглировал, и так, и сяк, и между пальцами, а потом приставил к горлу Антона.
– Я прав, мусор? Прав!
Он опять хихикнул и отошел в сторону.
– Прощай, Антоша, – помахал рукой Длинный. – Спасибо, что выручил, век тебя буду помнить. Свободен.
И оба мгновенно исчезли.
Антон долго соображал, в какой стороне выход.
– Фокусники хреновы. Но я вас все равно достану, – пробормотал он, оглядываясь.
Ни Вербицкий, ни Мякишев не предполагали, что им придется вернуться на дачу к старому инвалиду-коллекционеру, который предпочитал представляться коротко, по-мальчишески – Максим. Подойдя к воротам, они остановились и задрали головы. Метрах в пяти от калитки на опушке стояла высокая сосна, к суку которой был прикреплен трос, тянувшийся к дому Максима.
– Что скажешь, Сережа?
– Ничего. Сами все видите. Та же история, что с крышами в Сенчином переулке. Дальше продолжать?
– Я ждал от тебя не комментариев, а ответа.
– Какого ответа?