Катя перешла на другую сторону крыши, перешагнула через перила и с ужасом глянула вниз.
Нет, лучше не смотреть. Олеська смогла, и она сможет. Катя зажмурила глаза, оттолкнулась и прыгнула с высотного здания вниз, будто ныряла с трамплина в бассейн.
Рука тут же дернула за шнурок на груди, и над ее головой взмыл купол парашюта. Катю дернуло, и полет превратился в мягкое плавание. Теперь можно открыть глаза.
Ее относило к лесу. Теперь бы вспомнить, за какую лямку и когда дергать. Приземление тоже вещь не простая.
Катя завизжала от восторга. О плохом она и думать не могла.
Из вещей набрался один небольшой чемоданчик. Таня села на стул.
— Присядем на дорожку. Богданов сел на диван.
— Они совсем обалдели друг от друга, — с грустью сказала Таня.
— О ком вы?
— О Борисе с Катькой. Знают же, что я сегодня уезжаю. Могли бы прийти проводить.
— Они тоже готовятся к отъезду. Через несколько дней встретитесь. Согласно сводкам, в Крыму отличная погода.
— Я знаю. Мы созванивались с Олесей. Она нас ждет. Скучает. Мы никогда не расставались так надолго. Отпуск всегда проводили вместе. Даже выходные. В этом году большой урожай черешни и клубники. Наемся витаминов до отвала. И все-таки могли прийти проводить.
— Может, они на вокзал приедут?
— Ладно, Валера, поехали. Опоздаем, не дай бог.
— Ночь на дворе. Все улицы пустые. Пробок в пути не ожидается.
Богданов взял чемодан девушки, и они вышли из квартиры.
— Хорошо, что я уезжаю. Мне эта Москва поперек горла стоит. Устала. Ничего дорогого в жизни не осталось. Квартиру — и ту заберут. Ну и черт с ней.
— У вас есть подруги. Хорошие подруги.
— Не будь их, я вовсе удавилась бы.
Они вышли во двор. Тихая теплая ночь. Слабый ветерок колыхал свежую листву. Богданов положил чемодан в багажник и открыл переднюю дверцу.