— Стабильно. Самое страшное позади. В сознание не приходил. Выкарабкается. Вопрос — скоро ли?
— По лезвию бритвы ходим.
— Есть идея?
— Нет.
— В том-то и дело, что нет. Трогать его нельзя.
Они увидели, как капитан вышел из здания и неторопливо направился к стоянке. Возле серебристого «Ниссана» он остановился, присел на корточки и внимательно осмотрел колеса.
Соня вздрогнула.
— Чего испугалась? — спросил врач.
— Это моя машина.
— Я знаю. И что?
— А то, Артем, что я съезжала на обочину, когда подбирала нашего бедолагу, а там глина, а не асфальт. Мои следы наверняка пропечатались, и вмятина на крыле осталась.
— Брось. Такой резины полно в магазинах. Сейчас любую купить можно, а вмятина и вовсе ни при чем.
— Резину купить можно, но если есть зацепка, то ее проверяют. Им ничего другого не остается. За пять дней они успели все больницы и кусты обшарить. Ничего не нашли. Надо же хоть за что-то зацепиться. У них выбора нет.
— Может, ты и туфельки свои на глине отпечатала?
— Наверняка. Я в тот момент о таких мелочах не думала. Трава в крови, почва мягкая, следов море. Каблуки у меня в землю проваливались под тяжестью. Я же его на себе тащила.
— Задачка!
— Для нас задачка, для них отгадка.
Мужчина встал с корточек и прошел к своей машине.
Тобилевич ринулся к столу, схватил телефонную трубку и рявкнул:
— Дайте мне центральные ворота. После паузы продолжил: