– Выключи его, – прошипела она. – Немедленно!
– Я хочу посмотреть, сможем ли мы протолкнуть эти акции.
– Меня это не интересует. Я хочу, чтобы ты это выключил. Немедленно.
Она вернулась к столу и начала убирать тарелки с пудингом, все заулыбались.
– Пожалуйста, Ричард, не мог бы ты захватить сыр? – попросила она, вынося стопку посуды на кухню и складывая ее в посудомоечную машину.
Она включила кофеварку. Ричард последовал за ней вместе с остальными.
– Буайбес был превосходен, – сказал он. – Без шуток.
– Отвратный. Оленина же – полный кошмар. А почему твой Андреас носит перчатку?
– Он всегда ее носит.
– Это как-то неприятно.
– Да все нормально. Я думаю, он попал в какую-нибудь аварию и у него остался уродливый шрам или что-то в этом роде. – Ричард положил руки ей на плечи. – Ты уж слишком напряжена, таракашка. Расслабься.
Она передернула плечами, освобождаясь, и повернулась лицом к нему.
– Ты очень пьян.
– Я в полном порядке.
– Ты ведешь себя отвратительно. Всем неловко. Пришлось вытерпеть то, что ты поведал о перевернутых вверх ногами сусликах, выслушать твою лекцию, как Екатерина Великая умерла оттого, что ее затрахал какой-то конь, больше того, ты позволил себе выйти из-за стола и усесться за работу, будто всех нас нет.
– А ты весь вечер вела себя как расфуфыренная кукла. Ни с кем не поболтала, сидела в конце стола, уставившись в пространство. Ты что, неважно себя чувствуешь?
– Со мной все нормально.
– А выглядишь совершенно ужасно. Весь вечер была белой, как простыня. Я думаю, что тебе следует показаться этому врачу-шарлатану.
– Я же тебе говорила, что меня очень напугала эта авиакатастрофа.
– Ах, ну хватит, таракашка, глупо превращаться в нелепую прорицательницу.