Вепрь

Паскевич все еще топтался на крыльце.

— Так вы состоите или блефуете? — подступил я к нему вплотную.

Немедля он предъявил мне удостоверение в развернутом виде.

— И телефон Реброва-Белявского…

— Спаренный, — перебил он, глядя на меня, будто на законченного тупицу. — Ведь сюда партактив на охоту съезжается, юноша. А батюшке сожительницы вашей, комсомолки Арзумановой, родной его институт лесного хозяйства кафедру собирался доверить. Эх, дети, дети…

В тоне Паскевича прозвучала нескрываемая горечь.

— Библиотека, — выдавил я, сражаясь с тошнотой. — За старым шкафом — тайник. Как открыть, сами сообразите.

Мне было стыдно и жаль себя. Чуть не падая в обморок, я поспешил опереться о перила.

— Вы честный товарищ! — обрадовался Паскевич. — Вы, товарищ, герой! Вы опасного преступника обезвредили, вот что! А про комнатку ту мы знаем. Только нашу Анастасию Андреевну никак не подозревали-с. Даже мыслишки не было. Она ведь у нас чистая, как спирт.

— Что с ней будет? — Теперь настала моя очередь ловить за хлястик Паскевича.

— Понимаю. — Заведующий перестал ерничать, и лицо его вдруг обрело почти человеческие черты. — Запуталась. Жалеет она парня и не верит в его соучастие. Трудно поверить. Даже Гаврила сомневается. А мы все тихо устроим. Она и не заметит. Отправим Никешу ночью в район. Да уж не ревнуете ли вы часом Анастасию Андреевну к полоумному?

— Пошел ты, — процедил я, отворачиваясь, сквозь зубы.

И Паскевич пошел. Но пошел он совсем не в усадьбу. Пошел он в сторону Пустырей.

— А про барона я вам после расскажу! — крикнул он уже издали. — Сделка есть сделка!

Уничтоженный и растоптанный собственным поступком, хоть и правильным в тогдашнем моем понимании, но откровенно гадким, я сел на обледеневшие ступени.

«Нет! — без конца повторял я про себя. — Настя безвинна передо мной! Она и вправду из жалости его прячет! Но факты — вещь упрямая! Упрямая факты вещь! Никеша — либо убийца, либо соучастник!»

— Ты что здесь? — прозвучал надо мной встревоженный Настин возглас. — Что с тобой, любимый? Почему ты не у меня? Я тебе «Созидателя» приготовила!

Прижимая к груди тонкую картонную папку с веревочными завязками, она опустилась рядом.

— Ничего, — пробормотал я, обнимая ее. — Ты ведь веришь мне?

— Отчего же ты спрашиваешь? — нахмурилась Настя. — Есть разве причины?