— Полоумному одному. Доволен? Подкатил ночью, как я с работы шел; хочу, говорит, двадцать-тридцать страниц новой работы мистера Лонгфелло, любых, говорит, что только найдешь, всего ничего, чтоб не хватились. Ну и про то, как я «пару монет в кошель суну».
— Чтоб ты пропал, рыжий черт! Кто это был? — вскричал Лоуэлл.
— Хлыщ натуральный — цилиндр, шинель с накидкой, борода. Говорю: будь по-твоему, а он знай по плечу хлопает. Только я того борова и видал.
— Как же вы отдали ему корректуры? — спросил Лонгфелло.
— То ж не ему. Хлыщ велел отвезти по адресу. Дом вроде чужой — как он говорил, непохоже, чтоб его. Не помню ни улицы, ни номера, но вроде тут неподалеку. Отдам, говорит, бумажки назад, и ничего тебе от мистера Хоутона не будет — ага, только я того хмыря и видал.
— Он знал мистера Хоутона по имени? — спросил Филдс.
— Слушай внимательно, парень, — сказал Лоуэлл. — Нам нужно знать точно, куда ты отнес корректуры.
— Говорю же, — дрожа, отвечал чертенок, — забыл я тот номер!
— Не разыгрывай передо мной дурачка! — воскликнул Лоуэлл.
— Сам дурачок! А вот прокачусь по улицам на моей кобылке, точно вспомню!
Лоуэлл улыбнулся:
— Вот и отлично, мы поедем с тобой.
— Да чтоб я, да стукачом? Пускай тогда меня с работы не гонят!
Печатая шаг, Хоутон приблизился к берегу.
— Никогда, мистер Колби! Будете собирать чужие урожаи — сеять вскоре будете в одиночку!
— Притом новая работа тебя будет ждать за решеткой, — добавил Лоуэлл, очевидно, не вникнув в постулат Хоутона. — Ты отвезешь нас к дому, в который доставил ворованные корректуры, Колби, либо тебя отвезет туда полиция.
— Погодите маленько, пускай стемнеет, — рассмотрев открывавшиеся перед ним возможности, печатник не без достоинства признал поражение. Лоуэлл выпустил его руку, и чертенок умчался в «Риверсайд-Пресс» отогреваться у печки.
Тем временем Николас Рей с доктором Холмсом воротились в солдатский дом, где Грин читал ранее свою проповедь, но не нашли никого, подходившего под стариковское описание Дантова поклонника. Не наблюдалось в церкви и обычных приготовлений к вечере. Закутанный в тяжелую синюю шинель ирландец уныло заколачивал окна.
— Все деньги на протопку пошли. Город не дает более фондов помогать солдатам, так я слыхал. Закрывайтесь, говорят, хотя б на зиму. Между нами, господа, сомнительно мне, что после откроются. Слишком уж сильно эти дома, да и калеки также, напоминают про все, что мы натворили.
Рей с Холмсом попросили позвать распорядителя. Бывший церковный дьякон лишь подтвердил сказанное работником. Все из-за погоды, объяснил он — у них попросту нет денег на протопку. Еще он сказал, что нет и не было списков либо регистрации тех солдат, что пользовались их помощью. Заведение благотворительное, приходи всяк, кому надо, из любых полков и городов. И не только самые бедные, хотя благотворительность как раз для них. Иным необходимо попросту побыть среди своих — тех, кто их понимает. Кого-то дьякон знал по имени, и совсем малую часть — по номерам полков.
ebooksa