— Будь моим гостем, — ответил Брюстер.
Мы вчетвером прошли до коридору к комнате для допросов. Брюстер, открыв дверь, кивком головы отпустил полисменшу, которая вышла к нам, в то время как Мелвин Стерн вошел внутрь и сел напротив рыжеволосой Мейб. Брюстер закрыл дверь и спросил нас:
— У кого есть огонек?
Кустис щелкнул зажигалкой, и к тому времени, когда Брюстер раскурил свою сигару как положено, дверь открылась, и Мелвин Стерн, выйдя, спросил:
— Вы забудете о том, что было найдено в магазине, Сэм?
— Что мне надо сделать, расписаться кровью?
— Послушайте, Сэм, я знаю ее отца, и ему есть о чем тревожиться. Мейб — непослушный ребенок, но она не зловредна, и — гм — я пообещал, что вы сделаете ей послабление.
— Посмотрим, — ответил Брюстер, — давайте послушаем, что она скажет.
Мы все ввалились в комнатушку и разместились вокруг девушки. Она криво мне улыбнулась и сказала:
— Тебя надули, красавчик. Я не знала, что ты полицейский, а то бы я никогда на это не пошла.
— Тебе сказали, чтобы ты продала мне именно эту Руку Славы?
— Конечно, у меня в магазине она была только одна. Профессор заявил, что она предназначена для посвящения или чего-то в этом роде, и сунул мне пятьдесят долларов, чтобы эта рука попала именно к тебе.
— А откуда ты узнала, что это именно я, по кольцу?
— Нет, профессор показал мне твою фотографию. Ты был снят в «Уэльском уголке» и играл на чем-то вроде арфы.
— Поляроид? — спросил Кустис.
Мисс Мейб пожала плечами и сказала:
— Вроде бы. Я не разбираюсь в фотоаппаратах.
Я перебил ее своим вопросом:
— Ты уверена в том, что именно он дал тебе эту вещь? Это не мог быть кто-нибудь другой, одетый, как Мерлин Плью?
— Черт, откуда я могу знать? Я никогда не обращала особого внимания на этого старого хрыча. Он выводил меня из себя своим хихиканьем и хромой ногой!