Взмах ножа

— Знаешь, сколько ты за это получишь? — Он поднес пакет к лицу Вилли. — Это тебе не просто хулиганство и не драка с социальным работником. Потянет на хороший срок, и не в колонии для малолеток, а в настоящей тюрьме на Райкерс-Айленд. Может, тебе повезет, и тебя посадят в камеру к сверстникам, но у меня там знакомый сержант работает надзирателем, и я позабочусь, чтобы тебя перевели к четырем черным гориллам-гомосекам, которые будут иметь тебя днем и ночью. Ты меня слышишь?

Вилли кивнул, исподлобья взглянув на сержанта. Он вдруг все понял. Вилли впервые имел дело с Мудроу, и, хотя и не верил, что тот повесит на него героин, перспектива стать тюремным «петухом» просто ужаснула его. Он наслышался историй о подростках, осужденных по взрослым статьям. Истории были невеселыми, и, когда Вилли наконец ответил, в голосе его был нескрываемый страх.

— Я не знаю, что вам нужно, сержант Мудроу. Я не знаю, что сказать.

Мудроу помолчал, глядя на подростка ледяным взглядом, словно принимая какое-то решение.

Наконец он спросил:

— А как зовут капитана, ты знаешь?

— Капитана?

— Да, моего капитана. Капитана участка.

— Вы имеете в виду капитана Эпштейна?

— Да-да, Эпштейна. А теперь скажи, что это за фамилия — Эпштейн? Ну, говори.

— Еврейская фамилия. Он еврей.

— И что, ты думаешь, скажет еврей-капитан на то, что ты руководишь шайкой, подростками, которые бросают камни в его соплеменников? Как ты считаешь, что он сделает?

Вилли вздохнул с облегчением. И это все? Минуту назад он был уверен, что Мудроу потребует от него сдать брата, который торговал героином давно и по-крупному.

— Думаю, он рассердится.

— Да? — передразнил его Мудроу. — Рассердится. А потом что? А потом пойдет и намылит мне шею. Из-за какого-то сопливого мальчишки. Клянусь тебе Господом Богом, я упеку тебя лет на десять. И не вздумай доказывать, что главный заводила не ты, а кто-то там еще.

Мудроу задумался, пытаясь подтвердить серьезность собственной угрозы.

— Послушайте, — закричал Вилли, останавливая сержанта, — я согласен. Плевал я на этих евреев, и хватит об этом.

— А что с этим делать? — Мудроу поднял пакет с наркотиками.

Вилли поколебался, но все же решился:

— Забудем?