Взмах ножа

— Вам придется оставить где-нибудь кофе. Я никому не позволю есть в машине. Прошу прощения, леди. — Его лицо и взгляд выражали благожелательность и нейтральность одновременно.

— Я не сниму крышку со стаканчика, пока не выйду.

— Прошу прощения, — повторил он. — Если что-то прольется, убирать придется мне. Вы же не хотите, чтобы я на каждом шагу останавливался и вытирал сиденье? Но если вы не собираетесь ехать, дело ваше.

Смирившись с этим небольшим унижением, — за поездку в Куинс надо платить, — она бросила закрытый стаканчик кофе в урну и села в машину. Сиденье было чистым на удивление, на полу ни соринки, а стекла блестели.

Доехали быстро. Даже всегда забитый мост на подъезде к Пятьдесят девятой улице был относительно свободен, так же как и Куинс-бульвар. Леонора вошла в офис незадолго до девяти, и время еще оставалось. «Чашка кофе сначала, а уж потом объяснения с Джорджем Бредли», — решила она про себя. Накануне, просматривая дело Чедвика, она споткнулась на одном имени — Пако Бакили. Допрос этого Пако поможет прояснить, кто и что стоит за убийством Чедвика — уголовник или террорист. Но на это требовалось время, а главное — разрешение шефа.

В своем кабинете наверху, впервые за весь меряц, Бредли пребывал в почти что хорошем настроении. Он только что договорился о встрече с информатором, которому определенно доверял. Он работал две недели, чтобы продраться сквозь дюжину агентов к бывшему палестинскому террористу, служившему теперь в ливийском представительстве при ООН. Этот человек утверждал, что никто в посольстве Ливии, да и во всей Ливии не знает ничего о местонахождении «Американской красной армии», и похоже, что это так и было. Бредли казалось, что он только и делал все эти дни, что разговаривал по телефону, дозваниваясь до осведомителей, делая все, что только возможно, и не добиваясь никакого результата. Удача пришла, когда он был уже готов довольствоваться непроверенными слухами.

Бредли почти что капитулировал перед обстоятельствами, когда наконец вышел на человека, который, отказавшись назвать свое имя, шепнул, что есть вероятность — не более того, — что группой под названием «Американская красная армия» руководит некий Афтаб Музафер. Скорее всего, предполагал информатор, в Ливии ему сделали пластическую операцию, значит, у хирурга, который его оперировал, должны быть его фотографии в послеоперационный период. Фотографии достать можно, но за определенную сумму.

В сумме и заключалась проблема. Человек говорил о миллионе долларов или даже о двух миллионах. Точную цифру он назвать не мог. От фотографий его отделял длинный ряд других людей. Он обещал все узнать и перезвонить. Через два дня? Через три? Он не хотел бы вводить в заблуждение. Определенно только одно: для начала нужны деньги. Хотя бы часть денег Чтобы завести механизм.

— Мы должны увидеться. Прежде чем вы получите деньги, нам надо встретиться лично. — Бредли говорил нарочито хриплым голосом. Он должен был убедиться в том, что все это не провокация. Этого человека надо заставить прийти туда, где его сфотографируют и идентифицируют. Его самого, всю историю его предательства со временем можно будет продать тем, кто в этом заинтересован. Такая встреча и есть акт предательства, и тот, кто звонил, конечно, понимал это.

— Разумеется. Можем встретиться, — спокойно ответил Хасан Фахр. Со своей стороны, он понимал, что на его приманку попалась крупная рыбешка, и говорил шепотом, чтобы максимально усложнить идентификацию его голоса специальной аппаратурой. — Увидимся. Но не сейчас. Сначала я должен договориться с посредниками, а вы пока выясните насчет денег. Музафер очень сложный человек, способный на все. Если это действительно он, его нельзя оставлять в живых. — Хасан был доволен своим «американским» английским. Кто поверит, что до двенадцати лет он ел руками? — Я думаю, начнем с пятидесяти тысяч. Если у вас проблемы с долларами, можно золотом, по курсу лондонской биржи.

Когда Леонора вошла в кабинет, Бредли был возбужден. Вообще-то ошибался он не часто, но сейчас просто не знал, что предпринять. Пока Леонора пила кофе, он вкратце изложил ей суть разговора с ливийцем.

— Я молюсь, чтобы это оказалось так. Господи, Леонора, я просто не верю, что нам удастся поймать их. Именно сейчас, когда у них горы оружия, взрывчатки и прочего. Ведь они в любой момент могут улизнуть из страны.

— Но два миллиона… — Леонора даже не потрудилась закончить фразу.

— Мы уломаем его, он скостит. Арабы вечно преувеличивают. Сначала просят луну с неба, а потом соглашаются на гроши. У них у всех менталитет каирских лавочников.

Леонора смотрела на него несколько настороженно. Может быть, в том, что он говорит, есть какая-то расистская подоплека?

— Я давно хотела сказать, — с места в карьер начала Леонора, хотя и была уверена, что разговор бесполезный. — Я насчет того полицейского, сержанта Мудроу. Его обязали представлять мне письменные отчеты дважды в неделю, а от него ни слуху ни духу. — Она тут же умолкла, заметив отеческую ухмылку на лице Бредли, и разозлилась. — Послушай, Джордж, если ты не согласен с моими выводами, скажи. Есть основания полагать, что ограбление Рональда Чедвика — вовсе не уголовная разборка. Выяснилось, что этот грек, как появился внезапно на рынке наркотиков, так же внезапно исчез. Две женщины по его приказу занимаются сексом с незнакомыми мужчинами. Если это обыкновенные проститутки, то почему их с тех пор никто не видел? Почему никто из квартала о них ничего не знает? Куда они вдруг исчезли? Я хочу допросить Пако Бакили, очевидца взрыва в квартире Чедвика. Он в тюрьме на Райкерс-Айленд и ждет перевода в другую тюрьму.

— А что, если его уже допросили? И почему ты думаешь, что он все знает? Что же до этого сержанта, подай рапорт его начальству, и пусть они с ним разберутся. — Бредли вынул изо рта трубку и полез в карман за табаком. Идея уже возникла у него, и нужно было только как следует все взвесить. Если его труды не бесполезны, если он, Джордж Бредли, стоит на правильной дороге и дорога эта приведет его к «Американской красной армии», не лучше ли будет оставить Леонору Хиггинс за скобками предстоящих событий? Ну, ладно: раз настаивает, пусть идет по ложному следу. — Скажи, — произнес он улыбаясь, — а почему ты думаешь, что между греком и террористами существует связь? Какие у тебя доказательства? Русская граната? Боюсь, ты без ума от этого полицейского. Самая скверная ситуация для агента.

— А убийцы? Куда они исчезли? Значит, они все откуда-то приехали. О чем я все время говорю? Ты помнишь массовое убийство в Бруклине в прошлом году? Когда нашли малыша, ползавшего в луже крови?

— Конечно, помню. Продолжай.

— Все знали, что это — наркотики, все знали, кто убийцы, и знали уже на следующий день, хотя их искали потом полгода. Наркобизнес и терроризм — это очень близко, почти рядом.