— Не бойсь. Не подведу.
— Ну-ну.
За двадцать минут до так называемого ужина Пуляев все же прошел в так называемый душ. Кафель, чистота, никаких подкапывающих вентилей, вода горячая, вода холодная, резиновые коврики на деревянном настиле. «Ну-ну», — сказал он вслух и стал мыться, потом, расчесываясь на ходу, вернулся в свою каюту. Переоделся в чистую рубаху — и вовремя. Стук в дверь, аккуратный и вежливый, и голос Евстигнеева: «Кушать подано, господа офицеры».
— Вот видишь, Аркаша. И мне присвоили звание.
— А ты служил вообще-то?
— А как же? Второй номер пусковой установки оперативно-тактических ракет. А ты?
— Что я?
— Ты служил?
— Ты что, дурак?
— Ну ладно, чего ты обижаешься?
— Я командир этой самой пусковой установки. Ты где служил?
— В гороховецких лагерях.
— А я в Молдавии.
— Ну и чудненько.
И они пошли ужинать.
Кубрик оказался не очень просторным. А может быть, это была кают-компания. А впрочем, черт его знает, как это все должно было называться. Тем более что Охотовед оказался гостеприимным хозяином.
Все виды рыбы, которая могла быть в Ладоге, попали на этот стол. Простой, очевидно настоящий, коньяк, водка «Столичная», так любимая Пуляевым, то есть киришская, шампанского бутылка. Ужинал персонал и Евстигнеев. Кто и когда накрыл на стол и все приготовил, оставалось загадкой. По всей видимости, кто-то из персонала. Скорее всего, тот, что помоложе.
— Леша, — представился тот, что постарше.
— Иван, — тот, что помоложе.
— А я Серафим, — объявил Евстигнеев.