Сумерки в спальном районе

Она быстро долистала до конца альбом, дошла до студенческих фотографий, с умилением увидела Кирилла в роли революционного матроса в каком-то спектакле (подписи под фоткой не было, но, значит, все-таки артист, хотя бы тут не врал!), потом в канотье и с тросточкой, затем в камзоле, со шпагой (подпись — 3-й курс, «Дурочка»).

Заканчивался альбом улыбающимся Кириллом, снятым крупным планом, в косоворотке и кепке. За левым ухом (мочка на месте!) красная гвоздика.

Даша не выдержала, улыбнулась. От сердца немножко отлегло, ком в горле уменьшился, глотать можно было уже почти без боли.

Мало ли что она себе напридумывала, все скоро прояснится!

Он не попал в театр, а сказать об этом не решился, было стыдно, вот и пытается, наверное, сейчас куда-то устроиться. Скрывает от нее до поры до времени. Хочет ей потом рассказать, когда все образуется. А пока морочит голову этим своим «Горе от ума». Он ведь не простой человек, артист, понимать надо. У них у всех больное самолюбие, это же общеизвестно.

А что это все-таки за дебил рядом с ним?

Она снова вернулась к той фотографии. Стены вокруг сидящих противного салатного цвета, место явно какое-то казенное.

А что там сзади белеется? Кто-то там вроде бы стоит…

Даша вгляделась повнимательнее, даже глаза заболели.

Но зато поняла — это просто краешек белого халата. Там доктор или санитар. Все стало ясно.

Кирилл с этим дебильным Костиком в больничной палате. Поэтому и стрижка у Кирилла такая короткая, он просто лежал в больнице.

Ну и что из этого следует?

Почему он ни разу об этом не рассказывал?

Почему не признал Костика?

А ничего, может, он болел чем-то таким, о чем говорить вовсе не хочется. Мало ли чем люди болеют.

Даша закрыла альбом, отложила в сторону, с тем чтобы после рассмотреть его более подробно, и приступила к первой папке. Развязала тесемочки, раскрыла; вывалилась куча пожелтевших от времени бумаг.

Она стала спешно перебирать их, бегло просматривая. Сама не знала, что ищет. В руки лезли какие-то письма, квитанции, инструкция по пользованию холодильником, другая инструкция, для DVD-плеера, и прочие дурацкие бумажки.

Вот старая газета — «Вечернее Фрязино».

Зачем, интересно, он ее хранит?

Что тут может быть такого особого в вечерних фрязинских новостях пятнадцатилетней давности?