Неожиданно в голове прояснилось. Все отчетливо вспомнилось, встало на место.
— Будет ей ввод! — злобно подумал он. — Я ей так введу, что мало не покажется!
24. Звонок
Положив трубку, Семен Игоревич Воробчук несколько озадаченно посмотрел на телефонный аппарат. Разговор с новым артистом ему резко не понравился. Интуитивно он чувствовал, что тут возможны проблемы.
А интуиция еще никогда его не подводила.
Немногословный парень, чего и говорить! Мог бы быть полюбезней. Тем более после такого известия. Да и голос у него звучал как-то странновато, не наркотой ли здесь пахнет?..
Семен Игоревич тогда сразу сказал Эльвире Константиновне, что этот Латынин — темная лошадка, надо бы поподробней навести справки, прежде чем принимать решение. Но разве она его слушает?!
Это когда-то Элечка к нему прислушивалась, но эти времена давно прошли. Теперь он для нее хуже говна. Даже уже не Сенечка, это только при чужих, при гостях, а просто Сеня. «Сеня, подай! Сеня, принеси!»
Одно название, что завтруппой и помощник, а по сути — просто мальчик на побегушках. И ролей она ему уже давно никаких не дает. А ведь он хороший актер…
На прошлом собрании Элечка объявила о новой постановке. Будет ставить «Войну и мир». Предложила подавать творческие заявки. Он в тот же день написал заявку на роль Пьера Безухова. Элечка конечно же прочла ее, но ни словом не обмолвилась.
Вчера, провожая ее к машине, он не выдержал, спросил про грядущее распределение. Она довольно жестко ответила, чтобы он ее не прессовал, что она все помнит.
Так что надежда есть.
Пьер, без сомнения, его роль! Кто еще может играть Безухова в театре?!. Не Фадеев же, это просто смешно!..
Телефонный звонок прервал унылое течение его мыслей.
— Сень, ты? — раздался в трубке грубоватый голос.
Семен Игоревич оживился. Голос принадлежал Лехе-Могиле, который просто так, от нечего делать, никогда не звонил.
С Лехой-Могилой он как-то познакомился на Бирюлевском кладбище, где была похоронена его мама.
Маму все шесть лет после ее смерти Семен Игоревич навещал регулярно, каждый выходной. Старушку он очень любил. Хотя и винил ее в том, что его личная жизнь в результате ее постоянного вмешательства так и не сложилась, но все равно любил.
И она его хоть и ругала, но любила, всегда звала Сенечкой, о чем как-то он и рассказал Эльвире Константиновне в порыве откровенности. С тех пор и для нее стал Сенечкой. На какое-то время.
Ах, мама, мама! До сих пор рука не поднималась вынести из квартиры мамину кровать, так и стоит в ее комнате застеленной.
ebooksa