Анатомия страха

– Его невестка и ее нерожденный ребенок. Холстен перерезал ей горло, потому что она собиралась сделать аборт. На суде он утверждал, будто накануне общался с Богом, который приказал ему убить этих людей. Я неоднократно беседовала с ним в течение года, и он продолжал настаивать, что наказал этих людей за оскорбление Бога. Я возражала ему, что, напротив, именно он оскорбил Бога, зарезав невестку, прервав беременность, но это веры в нем не поколебало. Он по-прежнему считает, что не совершил ничего плохого.

– Сукин сын, – пробормотал Арчер.

– Вы правы, – Штайр кивнула, – но Холстен считает себя Божьим избранником. Что же касается вашего Рисовальщика, то скорее всего свои жертвы он выбирает случайно. Точно вы узнаете это, когда он окажется в ваших руках. – Она потянулась за листом, где Натан изобразил символ из «Библии белого человека». – Судя по всему, он работает один, но наверняка поддерживает связь с какой-нибудь экстремистской организацией. И, возможно, нe с одной. Подобного рода индивид черпает силу от группы, частью которой является. Дуэйн Холстен десять лег являлся членом «Всемирной церкви Создателя» и «Христианской идентичности». Последняя организация не совсем даже организация, что существенно затрудняет нам работу. Это произвольно образованная сеть фанатиков, общающихся между собой через интернет-чаты. Проверка компьютера Холстена показала, что он большую часть дня торчал в форуме «Христианской идентичности». Подвал его дома набит неонацистской литературой, и он три гожа вел дневник, куда записывал свои разговоры с Богом. Вот почему Холстен сидит в тюремной психушке, а не приговорен к смертной казни.

– А он не мог сфабриковать дневник накануне убийств, чтобы избежать смертной казни? – спросила Терри.

– Нет, – ответила Штайр. – У меня создалось впечатление, что Холстен убежден, будто действительно разговаривал с Богом и получал от него откровения.

– То есть организовал горячую линию с Богом, – произнес Арчер. – Очень удобно.

– Это люди решительные и уверенные в своей правоте. – Штайр обвела взглядом присутствующих. – Но если вы абсолютно верите в свою правоту, в то, что спасение мира зависит от вас, что эту миссию возложил на ваши плечи сам Господь Бог, разве вы посмеете ослушаться его приказа? – Она грустно усмехнулась. – И все это подкреплено нацистской идеологией. Вот такая гремучая смесь.

Натан поднял руку:

– И наш убийца может вести нормальную жизнь?

– Да, если двойную жизнь можно назвать нормальной.

После совещания я подошел поговорить с психологом из Квантико.

– Вы сделали очень интересное сообщение. Чувствуется, вам нравится ваша работа.

– О да. Меня никогда не интересовала обычная практика психоаналитика. Это, конечно, прибыльно, но выслушивать каждый день заурядных невротиков… Нет, это не для меня. Куда увлекательнее беседовать с такими, как Дуэйн Холстен. Большинству специалистов так и не удается за всю жизнь поработать с настоящим социопатом, а я занимаюсь этим постоянно.

– Не страшно?

– Очень страшно. Зато невероятно интересно. – Она вопросительно посмотрела на меня. – Извините, вы…

– Натан Родригес. Рисовальщик.

– О, я видела ваши рисунки. Замечательно.

– Спасибо. – Я улыбнулся. – Наш убийца убежден в справедливости своих действий, я с этим согласен. Но что им все-таки движет?

– Полагаю, злоба, – ответила Штайр. – Злоба, которую он не может сдерживать.

– Но он ее сдерживает. Перед убийством много времени проводит за рисованием, наверняка делает массу эскизов, прежде чем остановиться на одном. Вам не кажется, что всю свою злобу он тратит на рисунки, а убивает потом совершенно бесстрастно?