— Это смешно, мы же из одной партии. Неужели они станут поддерживать Бремера?
Она загадочно улыбалась.
— Выкладывай, что знаешь.
— Есть одна возможность. У премьер-министра сейчас не лучшие времена. И он был бы не прочь разделить твой успех.
Хартманн растерялся. Скоугор и Вебер с такой легкостью ориентировались в мутных водах политики.
— К чему ты клонишь?
— Его интеграционная политика устарела. Если мы скажем, что его кабинет помогал нам разработать нашу программу, участвовал в создании концепции ролевых моделей, поддержал школьные проекты…
Хартманн замахал руками:
— Нет, об этом не может быть и речи. Это исключительно наша заслуга. Да они были против с самого начала.
— Забудь, что было раньше, Троэльс. Если мы поделимся с ними этим…
— Чем?
— Чем угодно! Ради их поддержки…
— Это все ложь!
Вебер только успевал поворачивать голову, следя за спором.
— «Ложь» — очень сильное слово. Это просто политика. Правда или неправда — через некоторое время это уже не важно.
— А что тогда важно?
— Важно то, что приносит результат, — сказал Вебер, глядя на него как на простачка.
— Нет, и это не обсуждается.
— Ладно, — сказала Скоугор и уткнулась в лежащие перед ней бумаги.
— Ладно, — сказал Вебер и зашуршал газетами.