В кабинете стало тихо.
— Я рад, что вы сходитесь во мнении, — проговорил наконец Хартманн.
— Мы многое видим одинаково, — согласилась Скоугор.
— Ответ все равно «нет».
Еще одна долгая минута тишины.
Потом Хартманн глубоко вздохнул, посмотрел на деревянные панели стен, на оконные витражи, на гербы и позолоту, на затейливый светильник в форме артишока. Все это — атрибуты должности, но не власти.
— И что конкретно мы получим взамен?
— Мы сможем приглашать его на мероприятия нашей избирательной кампании, — начала Скоугор.
— Самое главное — Хольк согласится сотрудничать, как только узнает, что премьер с нами, — перебил ее Вебер. — Мне этот вариант противен, как и тебе. — Он пожал плечами. — Но если такова цена альянса…
— Узнай точно, на что мы сможем рассчитывать.
— Задавая этот вопрос, мы уже даем согласие, — сказал ему Вебер. — Пути назад не будет.
— Пути назад уже не будет, — повторила Скоугор.
— Обсудите условия, потом назначьте мне встречу с премьер-министром. Если таким путем мы получим кресло мэра, то какая разница, кому достанется слава.
Он встал из-за стола и решительным шагом вышел из кабинета.
Вебер и Скоугор, неожиданно ставшие союзниками, переглянулись. Между ними повисло неловкое молчание.
— Ты не узнал, что делали полицейские на парковке? — спросила Скоугор.
— Что?
— Ты же слышал, Мортен. Ты все слышишь, даже когда делаешь вид, что не слушаешь.
— Нет, я ничего об этом не знаю. Позвоню-ка я в парламент.
— Не надо. Это политика, так что оставь ее мне.