Он ошеломленно смотрел на Лунд.
— Что вы делали в квартире? — спросил Майер.
— Не может быть, чтобы это была одна и та же машина, — проговорил Хартманн.
— Что вы делали в квартире? — повторил свой вопрос Майер.
— Ничего особенного. Пробыл там часа два.
— Так же как и Нанна Бирк-Ларсен, — сказала Лунд, придвигая ему очередную стопку снимков. — У нее был свой ключ. Там на нее напали, потом увезли — в той машине, которую вы взяли на парковке мэрии.
Лунд придвинула к нему фотографию, сделанную в квартире на Сторе-Конгенсгаде: сломанный стол, разбитое зеркало, стекло на полу. Метки на местах, где были сняты отпечатки пальцев.
— Это наша квартира? — наконец выговорил он, едва шевеля губами.
— Давно вы знали девушку? — спросил Майер.
Хартманн не мог оторваться от фотографий. С застывшим лицом он медленно перебирал их одну за другой.
— Я не знал ее. Никогда с ней не встречался.
Майер фыркнул:
— Машина. Квартира. И тот факт, что до сих пор вы ни разу о них не обмолвились.
— Так нечего было говорить! Я взял машину. Приехал в квартиру. Выпил пару банок пива. Потом решил отправиться домой пешком.
Полицейские молча ждали продолжения.
— В понедельник утром я хотел забрать машину, но ее возле дома не было. Я решил, что в квартире побывал кто-то из штаба, нашел ключи и взял машину. А ключи я оставил на столе.
Майер вздохнул:
— Почему вы забрали из комнаты охраны пленку с записью? Боялись, что мы вас увидим?
— Что? Я ничего не знаю ни о каких пленках.
— Ваш номер был удален из списка контактов на мобильном телефоне Нанны Бирк-Ларсен, — добавила Лунд.