Выбор

…Василий Степанович Орешкин немало бы удивился, прочитав этот документ: он чуть ли не дословно излагал его собственные предложения — те, которые он предлагал своим Заказчикам в самом начале Операции…

* * *

Вашингтон Мюррей довольно потер руки. Все складывается прямо-таки великолепно! Он — не только несомненный лидер всех рейтингов, проводимых в этом году среди всех кандидатов в Президенты. Он — уже сейчас, за несколько месяцев до выборов! — ДЕЙСТВИТЕЛЬНО несомненный Лидер президентской гонки.

Вашингтон Мюррей действительно ВЕРИЛ в свое предначертание: изменить существующий — прогнивший и погрязший в преступлениях — режим на новый, светлый, при котором каждый человек будет четко знать свое место, при котором с каждого «рядового» человека будут полностью сняты все те — абсолютно ему самому ненужные! — заботы о будущем страны, которые мешают ему, этому простому человеку, спокойно жить и наслаждаться жизнью в полной мере.

«Мы оградим вас от обременительных забот о вашем завтрашнем дне» — вспомнил он лозунг своего Движения. Как это правильно! Думать за всех будет ОН, прислушиваясь, конечно, к своим Советникам.

Все остальные — должны только подчиняться. Действительно: а что они еще могут?! Если бы могли — то, несомненно, уже давно устроили бы НОВОЕ, ПРАВИЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО СТРАНЫ. Но ведь они этого не сделали! Более того, они даже не оказывают всей той помощи, которую он от них так ждет!

«Сколько еще негодяев!» — подумал Мюррей. — «И ведь придется от них как-то избавляться! Нужно будет обязательно изолировать их от остальной — порядочной — массы людей. Изолировать напрочь — чтобы они не искушали людей! Чтобы они не мешали нам воспитывать НОВОГО ЧЕЛОВЕКА! Да! Много еще предстоит нам работы после победы!»

А в своей победе Мюррей уже не сомневался, — как не сомневались, впрочем, и все в США. Поэтому в последнее время его часто начали посещать мысли о том, как именно следует устроить систему власти в США. Он искренне недоумевал, почему власть имущие не понимают, что им просто необходимо поддержать его.

«Неужели же правительственные чиновники не видят, что страна катится в пропасть? О Президенте я уже не говорю: этот даже недостоин называться высоким именем Человек! Не боятся они божьего суда! Как хорошо, что в Движении есть отлично подготовленные люди, которые могут сразу же взять под свое управление силовые министерства! Нужно будет сразу же распустить Конгресс и Сенат!» — внезапно осенило его. — «А после этого — я объявлю новые выборы! Уже в условиях, когда мое Движение контролирует все в стране! Мы победим также и в Парламенте страны! Я приведу в Конгресс СВОИХ людей! И тогда — о, тогда мне уже никто не помешает строить ПРАВИЛЬНОЕ общество! Благо каждого человека — это будет уже НАША забота!.. Хорошо сказано для лозунга. Очень звонко! Хорошо! Но врагов все же ужасно много!.. Я буду плакать, мне будет страшно тяжело, — но я ВОЗЬМУ НА СВОЮ ДУШУ всю полноту ответственности за наш заблудший народ! Кто нам мешает — тот враг! Враг не просто нам, — а ВСЕМУ НАРОДУ!

Поэтому мне нужен мандат доверия, чтобы смести с исторической арены всех, кто мешает нам дать каждому человеку в США счастье!

Очень хорошо! Очень хорошо! Вот это и будет основной мыслью моей следующей речи!»

Вашингтон Мюррей поднялся и пошел к двери: до ежедневного совещания его Избирательного Штаба оставалось всего десять минут. Он еще успеет выпить стакан апельсинового сока. Работа предстояла тяжелая: Мюррей любил «проговаривать» основные пункты своей речи перед СВОИМИ, — а после, уже по стенограмме, его спич-райтеры писали полный текст будущей речи. Впрочем, он часто во время выступления приходил в такое состояние, что начинал говорить «от себя», не придерживаясь заранее подготовленного текста…

Дверь ему услужливо открыл молодой человек с весьма внушительными физическим данными: это был один из членов ЕГО ЛИЧНОЙ охраны.

* * *

Через два дня, после обеда, профессор Малюта позвонил Мишель.

— Нужно встретиться. Джордж пока ничего не придумал, — а нам не мешает поговорить. — сказал он ей по телефону.

Мишель подъехала к дому профессора, когда солнце уже клонилось к закату. Кол встретил ее у подъезда.

— Пошли, я познакомлю тебя, наконец, со своей женой.

В гостиной Мишель увидела пожилую, но все еще стройную пожилую женщину с усталым взглядом. Ее коротко остриженные крашеные в темно-рыжий цвет прямые волосы были расчесаны на пробор.

— Знакомься, Лю, это Мишель Статтон. Доктор социологии. — представил ее профессор Малюта.

— Так значит Вы сейчас разгребаете работы Леонтия. — сказала она, пожимая руку Мишель- Я его знала не очень хорошо, — но у нас в университете все о нем говорили. И довольно много. И не столько о его научных работах, — хотя все искренне считали, что Леонтий может написать статью по любой теме буквально «за пару дней», и при том по теме, о которой ранее ничего не знал. Говорили в основном о том, как он издевался над руководством университета. Тогда как раз была перестройка, и он сумел устроить дело таким образом, что даже поставил вопрос «о партийной ответственности» ректора университета! Это был фурор! А потом он пару лет работал вместе с Колом. Муж уже только здесь рассказал мне, чем они там занимались… Мне стало страшно даже от названий их научных работ… И еще страшнее, когда Кол рассказал о том, что Леонтий действительно знал как сделать приборы, которые могли реализовать все это…

Кол сразу же провел Мишель в кабинет. Когда они разместились за низким столиком в углу, вошла Лю и принесла кофейник с кофе, чашечки и вазу с коржиками. Коржики были незнакомы Мишель.