— Вы, наверное, удивитесь, но я не припоминаю ни одной подробности вашего визита.
— Мои извинения, мистер Холмс. Доктор Мур Эгер, к вашим услугам. — Он протянул левую руку, чтобы пожать неповрежденную конечность моего друга. — А как вы пришли к выводу, что дядя Август финансировал это предприятие?
— Заметил явные признаки экономии, которой вы следуете в своей практике. При этом у вас богатая библиотека, включающая даже некоторые раритеты, в комнатах хорошая мебель. Имеется благодетель, но вы не получаете от него постоянную материальную помощь. Следовательно, речь идет об однократном пожертвовании человека, чье состояние не позволяет оказывать вам более регулярную поддержку. Я знаю по опыту, что лишь близкие родственники способны дарить большие суммы денег, не имея крупных вкладов в банке. На камине стоит фотография в рамке, на которой, по всей видимости, ваши родители. Одеты они весьма скромно, значит, едва ли могли финансово обеспечить практику начинающего врача. Тем не менее над вашим письменным столом висит документ, свидетельствующий, что некий доктор Август Эгер имеет патент на медицинскую практику. Ваш дядя, уйдя на покой, даровал вам деньги и, по-видимому, значительную часть своей библиотеки. А его лицензию вы оставили себе на память.
— Удивительно точно! А как вы узнали, что Август Эгер — мой дядя, а не дедушка?
— Дата на документе, не говоря уже о гарнитуре шрифта и цвете бумаги, исключает такую возможность.
Доктор Эгер посмотрел на меня с явным одобрением.
— Я полагал, вы несколько приукрасили достоинства своего друга. Не был готов к мысли, что мистер Холмс — гений. Вы же, доктор, — человек безукоризненной честности.
— Это всего лишь умение делать выводы, исходя из видимых фактов, — возразил сыщик в своей обычной спокойной манере, но я почувствовал, что ему приятно восхищение молодого врача.
— Ну-ну, какое там «всего лишь»! Вы первопроходец в своей профессии и заслуживаете всяческого восхищения. Тема моего исследования тоже совершенно уникальна, и она, как вы правильно подметили, еще не принесла мне богатства.
— Вы занимаетесь какой-то необычной областью медицины? — спросил я.
— И, боюсь, не очень популярной, — улыбнулся Мур. — Мы с моими коллегами охватываем широкий диапазон наук: от патологической анатомии до месмеризма, включая френологию, краниометрию[14] и неврологию. Я психолог.
— Неужели? — воскликнул я.
— Целый год я учился у Шарко[15] в парижской больнице Сальпетриер. Обладай дядя Август достаточными средствами, он, несомненно, устроил бы мне практику на Кавендиш-сквер,[16] тогда мои специальные знания были бы оправданы и географически. Боюсь, Бейкер-стрит — скорее место для криминальных расследований, чем для лечения душевных болезней. Я живу за счет пациентов, страдающих ипохондрией, нервными и обычными заболеваниями. Естественно, порой приходят и люди с ножевыми ранениями.
— Что ж, — сказал Холмс, прокашлявшись, — именно в этой области мне и требуется ваша помощь.
— Замечательная новость! — улыбнулся доктор Эгер. — Джентльмен обязан быть сдержанным, но я сгораю от любопытства: чем могу быть вам полезен?
— Я узнал из медицинского справочника, что вы специалист по нервным расстройствам. Беглого взгляда на ваши книжные полки оказалось достаточно, чтобы понять: именно ваше экспертное мнение мне необходимо. «Руководство по душевным расстройствам», «Умственная патология», «Сексуальная психопатия»[17] — вот названия книг вашей библиотеки, которые позволили мне сделать подобный вывод.
Детектив вкратце изложил печальные обстоятельства, ставшие поводом для его визита к доктору Эгеру. Когда мой друг замолчал, Мур, всем своим видом выражая заинтересованность:
— Я, конечно, внимательно следил за преступлениями Потрошителя. Из сообщений прессы узнал, что именно он нанес вам раны, которые я зашивал той памятной ночью. Но я вас правильно понял — вам требуется, скорее, помощь психолога?
— Именно так, — подтвердил Холмс. — Я детектив-консультант, доктор Эгер. Занимаюсь исследованиями в различных отраслях знания. Мне нередко приходится собирать и истолковывать более или менее веские доказательства. Но они, я полагаю, малоприменимы к Потрошителю. Это особый тип преступника, с каким мне не доводилось иметь дело раньше. Моя практика основана на том факте, что, сколь уникальным ни казалось бы конкретное правонарушение, знаток истории криминалистики без труда впишет его в давно известную схему. Шаблон в расследуемом нами деле применим настолько редко, что мне потребовалось немало времени, чтобы классифицировать преступника. Однако после событий тридцатого числа я стал лучше понимать этого субъекта. Двойное убийство сорвало с него маску. Теперь понятно: главное удовольствие он получает не когда убивает, а когда разрезает свои жертвы на части.
Разговор начинал вызывать у меня отвращение, но доктора Эгера он сильно заинтересовал.
ebooksa