— Я пришла на посещение к Юлии Линдхольм, — сказала Нина в приемной тому же охраннику, что и в прошлый раз.
Он так же недовольно сложил губы и исчез в своей комнате, оставив Нину потеть в жарко натопленном помещении.
Надзирательница, на этот раз другая, провела Нину в лифт, а затем в обычную комнату свиданий на шестом этаже, примыкавшую к женскому отделению тюрьмы. В комнате не было окон — только стол, два стула и жестяная пепельница.
— Подождите здесь. Мы сейчас приведем заключенную, — сказала надзирательница, закрывая за собой дверь.
Нина села на один из стульев.
В прохладной комнате пахло сыростью и табачным дымом.
«Пахнет только сигаретным дымом и ничем больше».
Серовато-белые стены давили со всех сторон. Тусклая, мигающая под потолком лампа слабо освещала помещение. Нина сплела пальцы лежавших на коленях рук.
«Юлия провела здесь пять с половиной месяцев, а я нервничаю, просидев четыре минуты, и притом что я психически здорова».
Проведенное согласно параграфу седьмому закона о следствии медицинское обследование выявило, что после совершения преступления Юлия находилась в состоянии тяжелого душевного расстройства. Для установления диагноза потребовалось тщательное криминологически-психиатрическое исследование. Обследование было проведено в августе специалистами судебно-медицинского института.
«Интересно, как Хольгер сумел достать заключение. Наверное, через адвоката…»
Дверь открылась, и свет из расположенного в коридоре окна превратил появившуюся на пороге фигуру в безликую тень.
Нина встала.
Юлия вошла в комнату свиданий. Глаза ее были влажны, волосы завязаны в хвост. Она выглядела старше и одновременно моложе своих лет — из-за отсутствия косметики и угловатых плеч.
— Нина, — удивленно произнесла Юлия. — Что ты здесь делаешь?
Нина посмотрела на вошедшую вслед за Юлией надзирательницу.
— Большое спасибо. Я позвоню, как только мы закончим.
Женщина вышла, закрыла и заперла дверь.
— Юлия, — сказала Нина и обняла подругу. — Я так рада тебя видеть.
Юлия не ответила на объятие, продолжая держать руки вдоль тела.