— Продолжать?
— Продолжай!
Голос снова спросил:
— Нравится?
— Нравится, сказал уже. Правда, немного непонятно. И еще: причина должна быть, понимаешь? Я, может быть, тоже хочу умереть, но мне ясно, почему я хочу это сделать. А тебе?
— А мне по херу! — ответил голос.
— Твое имя случайно не Курт Кобейн?
— Нет, меня зовут Иван Осокин, мне двадцать три года, и я дожидаюсь суда за убийство своей бабушки. Она была колдунья. Настоящая ведьма! А ты за что здесь, приятель?
— За то, что любил, — сказал я.
— Разве за это сажают?
— Как видишь.
— И кого же это ты любил?
— Собственную мать, — сказал я. — Свою собственную мать.
— Ты псих, дружище, — дружелюбно сказал голос. — Ненормальный. В доме, где я жил, тоже был один дурачок вроде тебя, который трахал сестру и свою мать. Избивал их и трахал. Его потом в психушку отправили. Ты, видно, тоже ненормальный.
— Да, ненормальный, — подтвердил я. — Но в армии, где я успел немного послужить, мне попалась статья в журнале, и в этой статье утверждалось, что Элвис Пресли и Леонардо да Винчи тоже спали со своими матерями, тоже трахали их, значит. И там утверждалось, что эти отношения — естественные, так как всего лишь развивают и укрепляют взаимосвязь матери и ребенка — в былом единого целого. Много там чего было написано, всего не помню… И журнал как назывался, тоже не помню. Везде я таскал с собой лист из этого журнала, ей показывал, потом потерял…
— Черт с ними, с Пресли и да Винчи, — сказал голос за стеной. — Как с тобой-то все это произошло?
— Очень просто. Прямо как в известной рекламе, где взрослая шикарная телка долго и нежно целует в губы какого-то сопленыша, а потом спрашивает: «Угостишь пепси?» Еще бы не угостить! Ему, сопленышу этому, понравилось, потому что потом он еще одну бутылку притащил, здоровенную, но телка, напившись, смотрела на него снисходительно и явно не понимая, чего он хочет. Так случилось и со мной. Да, скорее всего, так. Однажды ей захотелось пить, и она поцеловала меня, а затем, когда мне это понравилось, я стал ей не нужен. Напилась она, значит…
Я хотел еще рассказать голосу, как в детстве мать почти каждый день брала меня с собой в ванну мыться и как я целовал подушки и простыни, на которых она спала, но в это время дубак загремел ключами, отпирая дверь. Прогулка кончилась.
Приходила тетя, принесла мне кучу продуктов, но на свиданке мы почти не разговаривали. Она качала головой и то и дело спрашивала: «Для чего ты все это сделал, Роберт?» (кстати, и Гном, и Элин отчим остались живы. Странно, но факт. Правда, без конечностей). Я молчал. Я уже говорил, что последнее время много молчу. Все думаю. Вчера, например, целый день думал об Эле, жалел, что подвел ее, она меня ждала, чтобы начать перевоплощаться, а я обманул, подонок… Но это только вчера я думал о ней. Все остальное время думаю вот о чем. Думаю, уж не сам ли я причастен к исчезновению Тани Мироновой? Целыми днями сижу и ломаю голову. Если я такой ненормальный, психопат, этого вполне можно от меня ожидать. Может быть, я просто что-то забыл и не хочу вспоминать, выбросил из сознания эпизод, в котором я заманиваю Таню куда-нибудь за гаражи и… Черт побери! Об этом даже думать неохота, но каждый день только и делаю, что думаю! Представляю, чем я мог заниматься с Таней, прежде чем убить ее и закопать где-нибудь. Не знаю, почему я вбил себе это в голову. Может быть, потому, что не нашел на даче Элиного отчима желтого, в наклейках ранца, а может, потому, что она, Таня, тоже мне очень нравилась… Да, нравилась. Наверное, по уши был в нее влюблен, черт бы меня побрал, кретина такого влюбчивого!
Перед уходом тетя рассказала, что недавно в нашем подъезде были похороны. Хоронили девушку-наркоманку из 84-й квартиры. Она вскрыла себе вены, лежа в горячей воде. Возле ванны, на полу, стоял включенный кассетник…
ebooksa