Корабль-призрак

— Да, это, несомненно, Хиггинс. Юлс тоже там. В рулевой рубке есть еще кто-то, но я не вижу, кто именно.

Он подал мне бинокль. Я сразу узнал Хиггинса. Он стоял у поручня, глядя на нас. Его большое тело балансировало на раскачивающейся палубе. Хиггинс, Юлс и Пэтч — трое из экипажа «Мэри Дир»! И все мы находились не более чем в сорока милях от того места, где сидел на скалах их корабль.

Майк стоял у штурвала.

— Если мы сейчас повернем, — вдруг закричал он, — то будем в Питер-Порте раньше их.

Если бы мы повернули, Питер-Порт оказался бы прямо перед нами. Нам предстояло бы плавание с попутным ветром вдоль южного побережья острова. Мы могли дойти до Сент-Мартинс-Пойнт, не подпустив к себе «Гризельду». Затем еще несколько миль с включенным двигателем, и мы оказались бы в Питер-Порте. Я покосился на Пэтча. Он шагнул в кокпит.

— Я сменю тебя, — произнес он.

Это не было предложением. Это был приказ.

— Нет.

Майк в упор смотрел на него, и в его глазах горело негодование.

— Я сказал, что я тебя сменю.

Пэтч потянулся к штурвалу.

— Я слышал, что ты сказал.

Майк крутанул штурвал и закричал, чтобы я потравил шкоты. Но Пэтч уже тоже держался за штурвал. В отличие от Майка, он стоял, и рычаг у него был больше. Он медленно повернул штурвал в прежнее положение, не обращая внимания на град ругательств, которыми осыпал его Майк. Их лица разделяло менее фута. Лицо Пэтча было жестким и напряженным, а физиономия Майка побагровела от ярости. На долгие две минуты они замерли, словно две статуи, блокируя движения противника силой мышц.

Затем момент, когда у нас был выбор маневра, был упущен. «Гризельда», миновав скалы маяка, изменила курс, втискиваясь между нами и Питер-Портом. Увидев это, Пэтч произнес:

— Теперь у тебя нет выбора.

Он не ослабил свою хватку на штурвале, но напряжение покинуло его голос. Майк перестал его проклинать. Казалось, он все понял, потому что повернул голову и уставился на катер. Затем он выпустил штурвал и встал.

— Капитан тут, похоже, ты. Так что, как хочешь, так и командуй. Но клянусь Богом! — добавил он. — Если с яхтой что-нибудь случится…

Он холодно посмотрел на меня, все еще дрожа от гнева, а затем спустился вниз.

— Прости, — произнес Пэтч.

Он уже сидел за штурвалом, и его голос звучал устало.