– Юная любовь, – раздраженно сказал он.
– Ты, должно быть, шутишь, – ответила Лилли.
Она подрагивала, стоя в темноте помещения, а Боб Стуки нервно вытаскивал из ящика бутылки с водой и одеяла, притворяясь, что не слышит шума плотских утех. Лилли держалась так, словно в любой момент готова была взорваться.
– И что, нам теперь предстоит с этим смириться? – спросила она.
Электричества на заправке Фортноя не было, топливные резервуары оказались пусты, а в здании веяло холодом, словно в холодильной камере. В магазине все было подчищено: кто-то забрал даже дождевых червей и мелкую рыбешку из грязного холодильника. В кассовом зале стояла пыльная стойка с журналами, одинокий торговый автомат, в котором заканчивались шоколадки и чипсы, пара рулонов туалетной бумаги, несколько перевернутых пластиковых кресел, полка с антифризом и освежителями воздуха и исцарапанный деревянный прилавок с кассовым аппаратом, выглядевшим так, словно его взяли из коллекции музея Смитсоновского института. Открытый ящик для денег был пуст.
– Может, они еще прекратят. – Джош проверил свою последнюю сигару, которая лежала, уже наполовину выкуренная, в кармане его куртки, и поглядел по сторонам в поисках полки с сигаретами. Казалось, заправка была разграблена. – Похоже, ребята Фортноя собирались впопыхах.
Лилли дотронулась до своего отекшего глаза.
– Да, видать, тут перед нами побывали мародеры.
– Ты как? – спросил ее Джош.
– Жить буду.
Боб оторвался от своего ящика с припасами.
– Присядь, малышка Лилли, – сказал он, поставив у окна одно из пластиковых кресел, и протер руки стерильной салфеткой. Свет полной луны проникал внутрь и чертил на полу пыльные серебристые тени. – Давай-ка проверим твои повязки.
Джош наблюдал за тем, как Лилли села в кресло, а Боб открыл свою аптечку.
– Не двигайся, – мягко велел Боб, аккуратно промокая смоченной в алкоголе салфеткой запекшуюся кровь у поврежденного глаза Лилли.
Под ее бровью налился отек размером с вареное яйцо. Лилли вздрагивала от боли, и это беспокоило Джоша. Он еле справлялся с желанием подойти к ней, обнять ее, провести рукой по ее мягким пушистым волосам. Один вид волнистых рыжевато-каштановых локонов, падавших на узкое, изящное и израненное лицо девушки, сводил здоровяка с ума.
– Ой! – вскрикнула Лилли. – Полегче, Боб.
– У тебя тут премерзкий фингал. Но, если держать его в чистоте, ты будешь готова.
– К чему готова?
– Чертовски хороший вопрос. – Боб аккуратно размотал эластичный бинт, обернутый вокруг ее грудной клетки, и стал осторожно прощупывать синяки кончиками пальцев. Лилли снова вздрогнула. – Ребра срастутся сами, если, конечно, ты не займешься вдруг рестлингом и не побежишь марафон.
Боб снова наложил эластичный бинт на торс Лилли, а затем заклеил фингал свежим пластырем-бабочкой. Лилли посмотрела на здоровяка: