Но Денин остановился только через минуту, когда тело его друга перестало вздрагивать. Лишь изо рта, представлявшего собой темную дыру, вырывались булькающие звуки.
Александр оторвал щеку Игоря, висевшую на клочке кожи, и шлепнул ее на хлеб, нарезанный к обеду и лежащий на столе.
После чего он с силой впечатал получившийся «бутерброд» в истерзанное месиво и прохрипел:
— Жри свой гамбургер!
Саша отошел на пару шагов назад и поглядел на свои руки. Красные, блестящие перчатки. Ему стало дурно, и его вырвало.
Александр вытер рукавом испачканный рот, отдышался и заявил:
— Все, что от тебя требовалось — пустить нас на неделю, тупой осел. Ты сам во всем виноват.
Он наспех вытер руки полотенцем, взял черенок от лопаты, прислоненный в углу, и вышел из дома.
К Тане.
Часть вторая
Если любишь, то язвы на лице кажутся ямочками на щеках.
В тот момент, когда Денин втаскивал в дом Игоря бесчувственное тело Татьяны, в квартире его бывшей супруги раздался телефонный звонок.
Юля подняла трубку стационарного телефона:
— Слушаю вас.
— Юля? Это Инна Петровна, мама Саши.
— Да, здравствуйте.
Пожилая женщина уловила прохладу, проскользнувшую в голосе ее бывшей невестки, и сказала:
— Я не могу дозвониться до Саши. Прости, но я подумала…
— Здесь его нет. Он почти не приходит к своим детям, — не дала ей договорить Юля.
«И очень хорошо!» — мысленно закончила она эту фразу.