Джонни Рики Звезда

— Какого черта вы ходите за мной? Ни один из вас не в моем вкусе — позволил Джонни себе непростительную дерзость, почти роковую.

Оскал коротко стриженого — считавшийся за улыбку — медленно сполз с губ, и в холодных серых глазах взорвалась темнота, означавшая только ненависть. Он бросил свое тело вперед с молниеносной скоростью хищника, и тяжелый удар ноги пришелся Джонни в грудь.

Парень, задохнувшись, полетел назад и с грохотом провалился в открытую туалетную кабинку. Падая спиной на мраморный ободок унитаза, он успел стукнуться локтем и левым боком. Тело вмиг вспорола боль, звенящая и разжигающая крик отчаяния, но крик провалился куда-то в глубину горла. Джонни лихорадочно пытался собрать хаотичные мысли, рассыпавшиеся в голове, осознать, что произошло и как ему быть дальше, но нестерпимая боль в груди ослепительной вспышкой поразила его сознание. Кажется, он попытался подняться, параллельно пытаясь схватить хотя бы глоток кислорода, но малюсенькое помещение кабинки ходило ходуном, не давая ему возможности спастись.

В западне. Мелькнули слова.

В тусклом отражении света напольных ламп, возник человек, за ним еще две фигуры: большая и поменьше. Сердце Джонни совершило невероятный скачок, кажется, достав до самой головы, и он искривил рот в беззвучном мучительном крике, когда понял, что фигуры двинулись к нему. Его тут же схватили за волосы, дернули вниз и в затылок пришелся чей-то невыносимо тяжелый удар, породивший темноту в голове. До него доносились обрывки фраз, по голосу он узнал, что это кричит главарь:

— Не бейте его по лицу… заявит в полицию! Не по лицу… — жестокие слова сопровождались серией нестерпимо болезненных ударов по всему телу. Джонни пытался закрыться руками, но руку ему отбили пинком чьей-то ноги. Задыхаясь от отсутствия воздуха и жара, от разлившейся по телу нечеловеческой боли, он повалился на плиточный пол, но его тут же за волосы подняла чья-то сильная рука. Через слезную пелену, он увидел здоровяка, охваченного пламенем ярости. На мгновение переросток встретился с Джонни Рики взглядом, и словно вспыхнув, начал колотить Джонни лбом об керамический ободок унитаза.

Один. Два. Три.

Ком боли, стал невыносимо громадным и не выдержав, нервная система избитого дала сбой, отключив сознание.

Они забили меня до смерти!? Боже… почему же ты их не остановил?

Нет, троица не успела закончить начатое дело, не довела его до конца — что означало забить парнишку до смерти. Они не знали, над входом в сортир установлена камера наблюдения, и среагировав на происходящее внутри, были отправлены охранники. Угомонив беснующихся мальцов, их выставили за двери ночного клуба, откуда на своем пикапе те вернулись домой в предрассветном сиянии неба.

Где оказался Джонни Рики Звезда? В скорой помощи, как должно было бы быть в нормальном обществе? Владельцы клуба, побоявшись огласки истории избиения в их ночном клубе, просто взяли и выбросили полуживого парнишку, с ног до головы в подтеках крови, на задний двор клуба, туда, куда обычно не дотерпев до дома, забегают справить малую нужду.

Когда он придет в себя и начнет осматривать свое изувеченное тело, он обнаружит на теле десятки синяков и кровоточащих ссадин, но больше всего его шокирует рана на затылке, где череп будет на пару миллиметров раздроблен.

Его кто-то подобрал на улице, кажется это была женщина, с интеллигентной модной стрижкой. Она спросила где он живет, и узнав адрес, отвезла то и дело теряющего сознание парнишку домой. Даже проводила до дверей квартиры. Хватаясь перепачканными в крови руками за стены прихожей, Джонни стараясь не шуметь, чтобы не встревожить мать, прошел в ванную. Душевно больная женщина что-то почувствовала, потому что принялась звать его по имени, а он даже не мог ей ответить, горло распухло, может его ударили по шее, или он простудился пролежав ночь на земле в холодном переулке.

— Рики! Рики! Я хочу есть! Рики! — с надрывом вопила мать на всю квартиру, а он только хрипел, пытаясь выдавить слова. В конце концов, Джонни просто включил душ, чтобы заглушить крики матери, а сам, уронив голову на ладони сидел на крышке унитаза.

Его голова жила собственной жизнью, устав принимать от тела сигналы боли. Пространство вокруг кружилось, тошнота дурманила мысли. Так плохо ему не было никогда. Джонни задремал, скорчившись на толчке, он проспал совсем немного, от силы минут тридцать, но когда снова открыл глаза, чувствовал себя немного лучше. Теперь он хотя бы мог самостоятельно добраться до своей комнаты. Пока он делал шаг за шагом, добираясь до родной кровати, одна навязчивая острая мысль не давала ему покоя.

Она подставила меня. Эта подружка Тиффани, Анна, подставила меня, сбежав от ублюдков сотворивших со мной такое. Почувствовала угрозу и перевела их гнев на меня.

Джонни не думал о них, наплевал на законное чувство ненависти к троице избившей его в туалете, он постоянно возвращался к Анне Уоррен. От подонков такого и стоило ожидать, конечно, не справедливо, но ожидаемо, но вот эта девушка, к которой он тепло отнесся, оказалась подлой тварью. Змеей. Если раньше у него и было смутное ощущение, что у них с ней есть что-то общее, то сейчас от этого не осталось и следа.

Изнеможденно опускаясь на застеленную кровать, чувствуя болевые спазмы каждые две минуты, Джонни мог думать только о мести. Да, о прекрасной холодной мести, которая могла бы послужить бальзамом для его ран. Джонни решил, что эта самая Анна Уоррен, будет той целью, достигнув которую, он освободится от оков смирения. Он больше не будет покорно принимать удары судьбы. Избитый, униженный, душевно израненный, он пообещал себе, что обязательно заставит пожалеть эту девицу о том, что косвенно стала его палачом. Все вокруг твердят ему, что он это мерзость, порождение сатаны, настолько противен миру, что даже мистер Хайд по сравнению с ним, Диснеевский персонаж. Ну что ж… тогда Джонни впредь будет соответствовать представлениям людей о нем. Зло? Чудовище? Хорошо, он покажет им свою темную сторону и начнет с Анны Уоррен. К чему дарить людям свет, если они хотят жить в темноте?

Внутренний диалог с самим собой был настолько эмоционально сильным, что Джонни почувствовал прилив энергии в теле, и даже боль, эта сильная боль, имела какую-то сладостную горечь. Джонни Рики поднялся с постели, достал из канцелярского шкафа полотно, кисти и, расположившись на полу, принялся творить.

Он давно не рисовал, все откладывал, не имея вдохновения, обманывал себя тем, что у него не хватает времени. Насколько по-другому он теперь воспринимал свое желание рисовать. Если раньше это было скорее ради забавы, то сейчас это оказалось необходимостью, почти что жизненно важной. Если в эти минуты он бы не взялся за бумагу и краски, то пожар внутри его сознания подпитываемый гневом и обидой, спалил бы его личность до основания.