Расплата

– Что ж, по крайней мере, ни вы, ни я не пострадали. Были бы мы где-нибудь в Карачи, попытке покушения я бы не удивился, но здесь?

– Я попробую что-нибудь выяснить.

– Если вам что-то придет в голову, сообщите мне, – хмыкнул Боксер. – Неплохо бы знать, во что впутываешься.

Д’Круш задумался, стряхивая последние осколки стекла с пальто.

– Здесь замешана индийская мафия? – в лоб спросил Боксер.

– На что это вы намекаете? – резко вскинул голову д’Круш.

– Просто спрашиваю. Мартин Фокс говорил, что вы снимались в кино. Болливуд тесно связан с мафией.

– Занимайтесь своим делом. – Фрэнк угрожающе посмотрел на Боксера.

– Стараюсь, но вместо этого приходится играть роль телохранителя.

– Прошу прощения, – сказал д’Круш. – Я еще не пришел в себя. Пойдемте, я познакомлю вас с Исабель.

– Фрэнк, вы так мне ничего и не рассказали.

– Рассказал бы, если б знал что.

Д’Круш открыл дверь. Водитель бросился помочь ему выбраться из машины, но Фрэнк отмахнулся от него. Он подошел к воротам, позвонил по домофону и что-то сказал. Ворота открылись. Д’Круш с Боксером прошли через автостоянку на псевдогеоргианскую площадь с садиком посередине. На деревья были натянуты мешки, чтобы защитить от мороза. В соседних домах лишь редкие окна были освещены. Похоже, д’Круш был не единственным, кто считал жилье в этом районе неплохим вложением средств.

Дверь открыла женщина. Она бросилась Фрэнку на шею, плача и повторяя:

– Шику, Шику!

В руке у нее был зажат носовой платок. Боксер стоял в сторонке, позволяя бывшим супругам побыть наедине. Наконец д’Круш высвободился из объятий и отвел Исабель обратно в дом. Они немного поговорили в прихожей и наконец повернулись к Боксеру. Исабель вышла, пожала ему руку, извинилась за свое состояние и пригласила внутрь.

Знакомиться с матерью похищенного ребенка всегда непросто. Стоит ей не понравиться, и неважно, какие аргументы выдвинет отец, – работы не видать. Боксер всегда вызывал у женщин противоречивые чувства – либо мгновенную симпатию и доверие, либо глубочайшую неприязнь. Жены богачей обычно относились ко второй категории. Им не нравилась его сдержанность и отсутствие благоговейного трепета перед миллионерами, аристократами или знаменитостями. Боксер никогда ни перед кем не заискивал и из-за этого несколько раз был уволен, едва переступив порог дома клиента, будь то в Майами, Сан-Паулу, Нассау, Маниле или Йоханнесбурге.

Увидев район, где жила бывшая жена д’Круша, Боксер забеспокоился, что так может случиться и в этот раз. Но стоило взглянуть на Исабель Маркс и обменяться с ней рукопожатием, ему стало ясно: она человек совсем другого сорта, чем те, кто обычно живет в домах за десять миллионов фунтов. Она не пыталась скрыть свои страдания, не выстраивала никаких преград. В ее глазах Боксер увидел то, что ребенок обычно ищет во взгляде матери, – доверие, утешение, приятие. Встреча произвела на него неизгладимый эффект – ведь именно этого ему всегда не хватало в жизни. Он почувствовал непонятную, смутную тоску по чувствам, которых никогда не испытывал.

Взяв бывшего мужа под руку, Исабель повела его на кухню, бросив при этом смущенный взгляд через плечо. Зеленые глаза Боксера ловили каждое ее движение. Кухня находилась в заднем крыле дома. Из окон открывался вид на сад с пышными лаймовыми деревьями. Исабель отлучилась на несколько минут, чтобы умыться и поправить макияж.

– А где Джо? – спросил д’Круш, когда она вернулась.