Мегалодон

— Да, пожалуй, никто в точности…

— Кто именно?

— Простите, профессор, но я не раскрываю своих источников. Надеюсь, вам это понятно, учитывая секретный характер всей операции. — Адашек сунул в рот орех и стал громко жевать. — Странное дело, четыре года назад я брал интервью об этом у одного парня. Не вытащил из него ни слова. Вдруг на прошлой неделе звонит, как гром среди ясного неба, и говорит: «Хотите знать, что тогда было, спросите у Тэйлора…» Я что-нибудь не то сказал, док?

Джонас медленно покачал головой и посмотрел на него:

— Мне нечего сказать вам. А теперь простите меня. Кажется, уже подают обед. — Он повернулся и пошел к своему столику.

Адашек прикусил губу и пристально смотрел ему вслед.

— Еще один джин, сэр? — спросил бармен.

— Да, — недовольно ответил Адашек, набирая пригоршню миндаля. С другого конца зала еще одна пара глаз — темных, азиатских — следила за тем, как Джонас Тэйлор пересек зал и сел рядом с белокурой женщиной.

Прошло четыре часа и шесть коктейлей. Джонас пялился на Золотого Орла с зажатой в когтях телекамерой, который лежал на белой скатерти. Фильм Мэгги о китах победил и проект канала на Фараллонских островах, и гринписовскую документальную ленту о японском китобойном промысле. Мэгги в своем ответном выступлении, благодаря за награду, со страстью защищала китов. По ее словам, на создание фильма ее вдохновило беспокойство за судьбу этих животных. Джонас подумал, что, пожалуй, только он один во всем зале не верит ни одному ее слову.

Бад вынул сигары, Гарольд Рэй произнес тост. Фред Гендерсон остановился около их столика с поздравлениями и сказал, что, если бы не его старания, главная телекомпания Лос-Анджелеса похитила бы Мэгги. Мэгги сделала безразличное лицо. Джонас знал, что она слышала все эти сплетни, — да ведь сама их и запустила.

Теперь все танцевали. Мегги взяла Бада за руку и повела к площадке. Джонас в счет не шел. Как можно? Он не любил танцевать.

Джонас остался один за столиком, он жевал лед из стакана и пытался сосчитать, сколько джинов выпил за последние три часа. Слегка болела голова, он чувствовал усталость, и все предвещало долгий тягостный вечер. Джонас встал и подошел к бару.

Там был Гарольд Рэй — уже с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Ну, как Байя, профессор?

Джонас вдруг подумал, что Рэй уже пьян.

— Простите?

— Да это ваше плавание.

— Какое плавание? — Он подал бармену свой бокал за новой порцией.

— Я же говорил ей, что три дня — это не отпуск. Смотрите, вы уже все забыли, — сказал Рэй смеясь.

— А, так вы… это о прошлой неделе. — До него вдруг дошло. Поездка в Сан-Франциско. Загар. — Боюсь, мне это не доставило такого удовольствия, как Мэгги.