– Я думаю, полиция захочет побеседовать с вами о нем.
Рубен не положил картофель в микроволновку, он приготовил жирную, вкусную лазанью, чесночный хлеб и зеленый салат. Запах ударил им в нос, как только открылась дверь. На хозяине был передник и очки-полумесяцы, норовящие свалиться с кончика носа. Рубену хватило одного короткого взгляда, чтобы понять, в каком состоянии Джозеф. Он похлопал товарища по плечу.
– Слава богу, ты вернулся, – заявил он. – Я уже начал думать, что мне снова придется платить кому-то, чтобы починить крышу и собрать чертов «легкий в сборке» комод.
– Я не оставаться, – пробормотал Джозеф. – Я только поздороваться и забрать свои вещи.
– Может, войдем в дом? – спросила Фрида. – Если мы и дальше будем стоять здесь, я окончательно замерзну.
Итак, они завели Джозефа внутрь, вытащили его из куртки и ботинок, и Рубен тут же сунул ему в руку бутылку пива и повел показать, где протекает крыша, и как-то так получилось, что уже через десять минут Джозеф погрузился в обжигающе горячую ванну. С того места в теплой, даже душной кухне, где сидели Фрида и Рубен, было слышно, как он плещется и стонет.
– Что, черт побери, произошло? – спросил Рубен.
Они инстинктивно оглянулись на фотографию с загнутыми уголками, висящую на холодильнике Рубена, – фотографию, которую Джозеф повесил туда больше года назад, когда только поселился в этом доме: его темноволосая жена и два темноволосых сына.
– Он был в Саммертауне, жил на строительном участке.
– Почему он не позвонил?
– Ему было стыдно.
– Из-за чего?
– Я еще не знаю.
– Счастье, что крыша у меня действительно протекает.
– Да.
– Молодец, что спасли его.
– Я его не спасала. Я позвонила, чтобы получить небольшой совет по одному делу.
– Главное, что теперь он здесь.
Фрида кивнула и заметила:
– Кстати, я собираюсь сходить на похороны Кэти Райпон в конце недели. Я много думала о ее смерти и о Дине Риве. Он приходит ко мне в кошмарах, и они не исчезают, когда я просыпаюсь.