– Честно, Алан, я не понимаю, почему ты вдруг стал таким скрытным.
Они уже поужинали, и Кэрри кнопками пульта переключала каналы телевизора, но сейчас она выключила его и, скрестив руки на груди, повернулась к мужу. Весь вечер она была раздражительной и ранимой. Алан ждал этого разговора.
– Я не скрытный.
– Ты ничего не рассказываешь о том, что там происходит. Это я уговорила тебя пойти туда, а теперь ты от меня отгородился!
– Все совсем не так. – Алан попытался вспомнить, какими словами Фрида описала все во время сеанса. – Это безопасное место, – наконец сказал он. – Где я могу говорить что угодно.
– Разве здесь ты не в безопасности? Разве мне ты не можешь рассказать все, что угодно?
– Не совсем. Она – чужой мне человек.
– Значит, ты можешь рассказывать чужому человеку то, что не можешь рассказать своей жене?
– Да, – кивнул Алан.
– И о чем же ты говоришь? Ох, прости, я забыла. Ты не можешь мне сказать, потому что это секрет?
Сарказм в исполнении Кэрри звучал странно и непривычно – в том числе и для нее самой. Ее лицо пылало.
– Все не так плохо, как тебе кажется. Нет там никаких страшных тайн. Я не рассказываю ей о своих интрижках, если ты об этом подумала.
– Ну, если это именно то, чего ты хочешь…
Голос ее звучал напряженно и визгливо. Она пожала плечами и снова включила телевизор.
– Не будь такой.
– Какой?
– Обиженной. Словно я старался обидеть тебя.
– Я не обиделась, – возразила она, но голос ее по-прежнему звучал резко.
Он забрал у нее пульт и снова выключил телевизор.
– Если ты и вправду хочешь знать, о чем мы говорили, то сегодня мы обсуждали невозможность иметь ребенка.