Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник

– Ты хочешь, чтобы я сказала, что получила психологическую травму?

– Любой бы ее получил.

– Я не знаю. Посмотрим. Но в данный момент я чувствую только грусть из-за случившегося с Мэри Ортон. Я закрываю глаза и вижу, как она смотрит на меня снизу вверх. Она смотрела на меня в последние мгновения своей жизни и, подозреваю, думала: «Но ты ведь говорила, что защитишь меня. Ты говорила, что все будет хорошо». Я не могу понять, что еще могла сделать. Я сообщила в полицию. Позвонила в службу неотложной помощи. Вошла в ее дом.

– Ты сделала все, что могла.

– У нее было два сына, но они бросили ее. Ее обманули, и она обратилась ко мне за помощью, а потом ее убили. Так или иначе, сыновья все-таки унаследовали ее деньги, так что, по крайней мере, хоть кто-то теперь счастлив.

– Неужели это говоришь ты, Фрида? Ты бы никогда не сказала ничего подобного своим пациентам.

– Если бы я говорила своим пациентам то, что говорю себе, большинство из них покончило бы с собой, едва успев выйти из моего кабинета.

– Ты совсем не это говоришь Джозефу, когда он обвиняет себя в смерти Мэри Ортон.

– Нет. – Выражение ее лица смягчилось. – Я говорю Джозефу, что он сделал то, что мог, а мне стоило к нему прислушаться.

– Значит, одно правило для всех, и совсем другое – для тебя?

– Да.

– Почему?

– А что тут непонятного?

– То, через что тебе довелось пройти, повлияло бы на любого человека. Но дело не в ранах от удара ножом, не в том, что ты чудом избежала смерти, верно? Когда ты говоришь о том, что с тобой случилось, а это происходит нечасто, ты вспоминаешь о Мэри Ортон, и Джанет Феррис, и даже Бет Керси, которая убила бы тебя… и, кстати, она действительно чуть тебя не убила. А ведь есть еще Алан Деккер и Кэти Райпон! Все те, кто умер. И мне приходит в голову, что ты чувствуешь – как бы точнее выразиться? – что ты испытываешь к ним слишком много чувств, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. – Сэнди остановился и заглянул в ее вспыхнувшие глаза. – О чем ты думаешь?

– Подожди, – попросила Фрида и принялась оглядывать парк.

Когда она снова повернулась к нему, ее лицо было бледнее обычного, а глаза горели еще ярче.

– Я должна тебе кое-что сказать.

– Продолжай.

– Я никогда и никому этого не говорила. – Она глубоко вздохнула. – Когда мне было пятнадцать лет, мой отец покончил с собой. – Она подняла руку, не давая Сэнди заговорить или приблизиться. – Он повесился на чердаке нашего дома.

– Мне очень жаль, Фрида.