– Я долго спала?
– Пять минут, – ответил профессор.
– А где Джун?
Лоренс указал на груду камней на дальней стороне озера, где обвалился участок потолка.
– Немножко странно себя ведет, да?
– У нее на глазах убили мужа. Или ты уже забыл?
Отец с дочерью прошли по берегу на противоположный берег и сели на камни рядом с Тозер.
– Вот что я думаю, – сказал Кендал. – Может быть, эти камни и валуны блокируют вход в еще один коридор. Помогите-ка мне расчистить завал!
– Нет, – покачала головой Джун. – Не надо здесь ничего трогать. Это плохое место.
– Извини, но другого легкого выхода из этого подземелья я не вижу, – возразил Лоренс.
Отец и дочь взялись за работу вдвоем; они поднимали камни, с которыми могли справиться, и отбрасывали их в сторону. Разгребая кучу щебня, Эбигейл поймала себя на том, что начинает терять чувство времени. Ей уже начало казаться, что они провели в пещере целый день.
Очередной камень, упав на растущую груду, поднял облачко пыли. Фостер отступила.
– Ты чувствуешь? – спросила она Кендала. – Запах. Воняет… тухлыми яйцами. Посвети-ка сюда, Лоренс! Похоже, тут что-то есть.
Ее отец убрал еще один камень, и им открылся коридор, вполне широкий и высокий для прохода. Он поправил фонарь и выругался:
– Черт, это всего лишь…
Эбигейл вскрикнула.
Лоренс заглянул в коридор еще раз и вдруг отпрянул назад.
– Господи!
– Она жива? – прошептала Фостер. – Выглядит как живая…
Завал из камней скрывал углубление, в котором, прислонившись к каменной стене и положив левую руку на заросли окаменелых цветов, сидела молодая женщина. Она была нагая, изящная, но фигуристая. Голова ее покоилась на изгибе правой руки, словно она только что присела и уснула, а левую руку покрывал воск.