В то далекое теплое лето

22
18
20
22
24
26
28
30

– А ты Артуру рассказал о своих предположениях?

– Нет, и не собираюсь. Ни Артуру, ни кому-либо другому.

– Но почему? Ты не доверяешь ребятам или здесь что-то еще?

– Во-первых, в такой ситуации сложно кому-либо доверять. А во-вторых, я не очень-то надеюсь, что до прихода парома мы вычислим реального убийцу. В милиции тоже особо разбираться не будут, и крайним в конце концов окажусь я. А я, Наташ, не хочу отвечать за кого-то. Поэтому, чтобы не сесть за решетку я сделаю вид, что принимаю, подброшенную нам версию. Версия о том, что Борис сбежал, испугавшись ответственности, мне полностью подходит…

– Но ведь это подло…

– Да, наверное, это подло. Но Борьке, если мои предположения верны, уже не помочь, а в тюрьму я не хочу.

– Но есть такое понятие, как «честное имя»…

– Есть, а еще есть такое понятие, как «сломанная жизнь». Насчет «честного имени» легко рассуждать, особенно если это тебя не касается, но когда дойдет до дела – никто за честного не поручится, а вот насчет «сломанной жизни» – это стопроцентная гарантия. Ты предлагаешь мне сделать выбор?

– Андрей, я предлагаю все рассказать Артуру, и если ты этого не сделаешь, то сделаю я.

Парень криво усмехнулся:

– Поступай, конечно, как знаешь, но я тебе не советую.

– Почему?

– У тебя нет доказательств.

– А как же карандаш?

– А что карандаш? Считай, что я просто забыл его Борьке отдать.

– Даже так? Знаешь, Андрей, тогда я вообще не понимаю, зачем ты мне все это рассказал! – вспылила Климова, и вдруг ее осенило: – Ты просто хочешь подставить меня перед ребятами, мол, я не в себе?

– Нет, Нат, я просто хочу тебя предупредить: будь осторожней. Пойми, в этой истории не все так гладко. Я почему-то думаю, что если не прокатит версия с бегством Бориса, то убийца будет искать новую жертву.

– То есть ты хочешь сказать, что, если я начну задавать лишние дурацкие вопросы и высказывать предположения, то следующей стану я?

– Вполне возможно…

– А если жертвой окажешься ты?