В то далекое теплое лето

– Ничего, сейчас мы это поправим, пей давай, – Влад, поднес ей к губам кружку. – Но только сначала сделай пару раз вдох-выдох и задержи дыхание, а потом быстро два или три маленьких глотка, и постарайся некоторое время ртом не дышать, только носом. Не бойся. И здоровье сохранишь, и Ритку заодно помянешь…

– Но я не хочу! – девушка заозиралась по сторонам, ища поддержки, но поддерживать ее никто не собирался.

– Может, все помянем, по кругу? – предложил Стас.

– Давай, – кивнул Артур. – За Борисом сходить?

– Не надо, не тревожь его… А где Андрей, Сашка?

– Ну, Андрюхе я уже дал неразбавленного, граммов тридцать, он сейчас вырубился и спит, а Санек за ним приглядывает…

Наталья взяла кружку, зажмурилась, торопливо сделала несколько глотков и, закашлявшись, передала Албанову. По телу разлилось блаженное тепло, с непривычки голова пошла кругом, перед глазами все поплыло. Артур помог ей устроиться поудобнее, заботливо укутал одеялом; голоса ребят сделались тише, и через некоторое время она провалилась в глубокий, беспробудный сон.

Откинув тряпичный полог, Наталья осторожно зашла в комнату и огляделась. Жилище атамана оказалось на удивление скромным, но чистым. У задернутого ситцевой занавеской окна – небольшой кованый сундук – и казна и гардероб одновременно, чуть поодаль – деревянный топчан с соломенным тюфяком, застеленным овчинным тулупом, массивный дубовый стол посреди и несколько таких же массивных табуреток рядом – вот и вся обстановка. Из роскоши – пушистый ковер неопределенной расцветки на полу, наверное персидский, да резной ларец красного дерева на столе.

Сгорая от любопытства, Климова приоткрыла его. Там было несколько занятных вещиц: нить розового жемчуга, тяжелый мужской перстень с неправдоподобно большим изумрудом и тоненькая золотая цепочка с овальным черным медальоном. Полюбовавшись жемчугом, Наталья взяла медальон. Он был гладкий и приятный на ощупь. Девушка задумчиво провела по теплому камню пальцем и вдруг, повинуясь странному, непонятно откуда нахлынувшему чувству, что она уже делала это, легонько надавила на боковую поверхность. С тихим мелодичным щелчком крышка откинулась. Внутри был искусно выполненный в эмали портрет незнакомки. Куда там Ритке с ее жалкими потугами быть первой красавицей… Безукоризненно правильные черты лица, крупные каштановые локоны, дрогнувшие в загадочной улыбке чувственные губы и отрезвляюще холодные, ледяные искорки небесно-голубых очей. Красавица была королевой, но королевой снежной…

– Нравится? – Карецкий приблизился, как всегда, неожиданно.

Наталья вздрогнула.

– Я не хотела… я просто искала тебя….

– Оставь, Natalie, – лениво отмахнулся разбойник. – Все женщины очень любопытны, и ты не исключение.

– А она? – спросила Наталья, оправляясь от испуга и кивком указывая на портрет.

– Я же сказал – все.

– Я не о том, кто она?

– Она умерла… давно, очень давно. Тебя тогда еще не было, – помрачнел Алексей.

– А тебя?

Он странно усмехнулся:

– И меня, наверное, тоже.