– Это царевна Тэтакович из «Орфея»? – невнятно выдохнул он. – Примете звонок от этой скотины, Генри Дюбуа Четвертого?
На том конце повисла тишина.
– Пожалуйста, только не вешай трубку, – едва слышно прошептал он.
– Ген? Где ты? Что случилось?
Генри уставился в деревянный потолок телефонной будки. Слезы рекой побежали у него по щекам.
– Луи так и не появился. Я потратил деньги из пианофонда и разозлил тебя, и все это зазря. Тэта, прости меня. Прости меня…
– Ох, Ген, – вздохнула она. – Просто давай жми скорее домой.
Генри рукавом вытер нос.
– Да?
– Да.
– Ты все еще моя самая лучшая в мире девочка?
– Ты от меня так просто не избавишься. Мы семья. Ступай домой.
– О’кей. Иду, – сказал Генри и повесил трубку.
Но сначала нужно было сделать одно дело.
Генри тащился по улицам Нижнего Манхэттена, мимо карантинных плакатов и темных, заколоченных заведений с объявлениями в окнах: ЗАКРЫТО ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ ДЕПАРТАМЕНТА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ГОРОДА НЬЮ-ЙОРКА.
Он был все еще пьян, когда добрался до Чайнатауна. Квартал стоял пустынный и недобрый в своей неожиданной тишине. В «Чайном доме» практически никого не было, но Генри разглядел внутри Лин. Он помахал ей и жестом попросил выйти в переулок.
– Член воображаемого научного клуба Генри Дюбуа Четвертый на службу прибыл, – заплетающимся языком выдал он, потом попробовал отдать честь, но потерял равновесие и врезался в мусорный бак. – А ну, тс-с-с! – сказал он баку, прилаживая крышку на место.
– Ты, что ли, пьян? – шепотом осведомилась Лин.
– Вы изумительно наблюдательны – впрочем, как всегда, мадемуазель.
– Что случилось? Где Луи? Я думала, ты пошел его встречать.