Дверцы разъехались в стороны на пятом этаже; выйдя, они очутились в лабиринте захламленных тесных кабинетиков, заставленных старыми металлическими столами. На них стояли компьютеры, такие старые, что в них еще имелись дисководы для дискет.
Нэш быстро огляделся и повернул налево, пробираясь по узкому проходу, заваленному папками и стопами документов.
— И с чего вдруг он взял с собой Уотсона? Почему не позвал кого-то из нас?
— Мы пока не знаем, связано ли дело с Хизер.
— Скорее всего…
Клэр понимала, что Нэш прав; раньше капитан ни разу еще не спускался к ним в подвал.
— Да, наверное…
— Так почему он взял Уотсона?
— Судя по куску металла, который тебе почему-то доверили, ты — детектив. Как думаешь, почему он не захотел взять с собой кого-то из нас?
— Я его лучший друг.
Неужели он сейчас заплачет?
— Может, он как раз хотел побыть в обществе человека, который ничего не знает. То есть чтобы не испытывать такого давления. Я не стала ни о чем его спрашивать, но он знает, что мы все знаем, и поэтому ему еще тяжелее. Ему, наверное, трудно вернуться на работу, в прежнюю обстановку, зная, что ничего не может изменить. По-моему, сейчас у него все силы уходят на то, чтобы просто держаться. И он справляется явно лучше, чем на его месте справилась бы я… Я бы просто растеклась тут лужей.
Они нашли кабинет Хозмана — он был третьим от конца коридора с левой стороны. Дверь была открыта. Увидев их, Хозман помахал:
— Ну что, кто хочет немного посчитать?
Клэр ткнула пальцем в Нэша:
— Вот он! В школьные годы Нэш три раза подряд побеждал в конкурсе штата по математике.
— Правда? — Хозман смерил Нэша удивленным взглядом.
— Точно. Сразу после того, как получил золотую медаль по прыжкам с шестом, — ответил Нэш, кивая. — А еще я потрясающе пеку вишневый пирог. Видел бы ты, сколько розеток я за него получил!
— Ясно. Значит, вы не любители математики?
— Ни в коем случае.