— Знаю и понимаю, — ответил я.
— Весь вечер, — продолжала Филлис, — безостановочный кошмар. Том, вы когда-нибудь оказывались в ситуации безостановочного кошмара?
Я кивнул и заметил, что Гомес был к ней более чем внимателен.
— Ужасный человек, — сказала Филлис.
— Правда? Не может быть. Он показался мне весьма галантным кавалером.
— Мне он не понравился, — продолжала она. — С ним что-то не так. И во внешности, и в поступках что-то не так. И в ухаживании за мной что-то не так. Том, вы знаете, кто он?
— Да, я знаю, кто он.
— Тогда почему же он обращался со мной, будто я прекрасна и очаровательна?
— Потому что не исключено, что вы прекрасны и очаровательны, и, может быть, газеты пишут о нем не всю правду.
— Мне он не понравился. А туда я больше не поеду. Извините, что втянула вас в это.
— А, по-моему, вечер был очень интересным. И не надо жалеть, что повезли меня туда. О чем говорил с вами Гомес?
— Обо всем. О работе, о доме, о том, чем я увлекаюсь. И задавал вопросы: глупые, смешные вопросы.
— Какого рода вопросы, Филлис?
— Насчет бомбы. Я не люблю говорить на эту тему, но он все время возвращался к ней.
— А он не спрашивал, можете ли вы сделать атомную бомбу?
— Откуда вы знаете?
— Подслушал, наверное, — сказал я.
Часть шестая
ДЖОН ВАНПЕЛЬТ
На следующий день занятия у меня начинались после двенадцати, и я смог отоспаться. В одиннадцать тридцать почистил зубы и начал бриться. И тут зазвонил телефон. На проводе оказался начальник полиции Камедей, предупредивший меня, что заедет в течение получаса. Когда я высказал сомнение по поводу разумности визита ко мне домой, он весьма определенно высказался по поводу разумности моего прихода на Сентер-стрит. Больше я не спорил, а лишь выразил готовность с удовольствием принять его у себя через полчаса.