— Что вы все время кидаетесь друг на друга? — спросила Филлис. — Неужели вас обоих довели до того, что вы все время должны воевать?
Меньше всего я ожидал услышать от нее нечто подобное. Мы остановились. Гришев и я одновременно посмотрели на нее, а потом друг на друга. Потом я опять посмотрел на Филлис и понял, что такой я вижу ее впервые, что знакомлюсь с нею заново. Меня как будто заново представляли ей. Взгляд ее встретился с моим, она как будто говорила: «Ваша работа выполнена, Клэнси. Теперь можете смотреть на меня: никаких служебных заданий, никаких обязанностей».
— То, что вы рассказывали о Хортоне, — осведомился Гришев, — произошло здесь, мисс Гольдмарк?
Филлис согласно кивнула.
— Именно здесь.
Голос его изменился, стал спокойным и усталым. Он спросил меня:
— Что вы думаете по этому поводу, Клэнси?
— Идея с дальним прицелом, но почему бы и не рискнуть?
— Как вы полагаете, не стоит ли мисс Гольдмарк оставить нас одних?
Я опять посмотрел на Филлис и отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал я, — пусть она лучше побудет с нами, если…
— Никаких «если», я с вами, — ответила Филлис.
— Тогда начнем со среднего здания, — предложил я, показав на три дома, торчащих по ту сторону улицы. — Электричество, наверное, отключили. Фонарика у вас, Гришев, не найдется?
Фонарика у Гришева не нашлось, и я высказался на тему, что как полицейские мы оба гроша ломаного не стоим. Потом мы перешли улицу. Перед парадным Филлис сжала мне руку и прошептала:
— Спасибо, Клэнси.
Гришев опередил нас на несколько шагов. Он наклонился, пробуя парадную дверь.
— За что «спасибо», Филлис? — хотел узнать я. — Скажите, за что?
— За весь этот день, Клэнси. Без вас я не прожила бы сегодняшний день. И неважно, как это началось, мне все равно, как это началось, я очень вас люблю.
— Я люблю вас, — сказал я. — Мне надо было бы сначала уйти из полиции и перестать быть полицейским, прежде чем произнести эти слова. Иначе они бессмысленны. Но я принял твердое решение. Если бы даже в нашем распоряжении было больше времени, если бы у нас была в запасе вечность, я все равно не нашел бы лучших слов, чтобы объяснить вам это, Филлис.
— А мне и так все ясно, Клэнси.