— И тогда я испугался. С тех пор страх не покидает меня.
Фелтон понимающе кивнул.
— Страх, ужасный страх, — вздохнул Эггертон.
— И вы предприняли все, что могли, в этой ситуации?
— Мы перепробовали все, мистер Фелтон. Даже, признаюсь, к нашему стыду, атомную бомбу. Мы пробовали делать и разумные вещи, и глупости. Сначала мы впали в панику. Потом преодолели ее. Мы перепробовали все, что можно.
— Вы по-прежнему держите всю эту историю в секрете?
— Пока да, мистер Фелтон.
— А вы не пробовали вести наблюдения с воздуха?
— Сверху ничего не видно. Такое впечатление, что над этим местом висит густая мгла.
— Что думают об этом ваши люди?
Эггертон улыбнулся и покачал головой.
— Они ничего на понимают. Я скажу вам. Сначала некоторые считали, что это особого рода силовое поле. Но математические расчеты ничего не дают. К тому же такой холод. Ужасный холод! Я затрудняюсь вам что-либо сказать. Я не ученый и не математик. Но и ученые ничего не могут понять, мистер Фелтон. Я смертельно устал от этой истории. Именно поэтому я и попросил вас приехать в Вашингтон и переговорить с нами. Я думал, что вы должны что-нибудь об этом знать.
— Должен был бы, — кивнул Фелтон.
Впервые за все это время Эггертон оживился. Все его движения говорили о крайнем возбуждении. Он приготовил для фелтона новый коктейль. Потом, облокотившись на стол, министр застыл в нетерпеливом ожидании.
Фелтон достал из кармана письмо.
— Это письмо от моей сестры, — сказал он.
— Вы же говорили мне, что около года не получали он нее вестей!
— Это письмо я получил год назад, — ответил Фелтон с горечью в голосе. — Но я не вскрывал его. Этот конверт был вложен в другой, в котором находилась и записка. В ней сестра говорила, что здорова и счастлива, и просила вскрыть второй конверт только в случае крайней необходимости. Все же это моя сестра, и мы многое понимаем одинаково. По-моему, сейчас настал тот самый момент, вам так не кажется?
Министр медленно вздохнул, но ничего не сказал. Фелтон вскрыл письмо и начал читать его вслух.