Чужаки

Внезапно напомнил о себе сильный голод. Гэри уехал без завтрака и все утро ничего не брал в рот, за исключением стаканчика бодрящего кофе в «Макдоналдсе». Сначала надо разыскать родителей Джоан. Поесть можно потом.

В желудке громко заурчало, живот пронзила резкая боль.

Ну ладно – бросить в себя что-нибудь не займет много времени. Зато потом можно не бояться опростоволоситься перед папой и мамой Джоан.

Если они, конечно, дома.

Да. Если они дома. Он не хотел допускать мысли, что не застанет их на месте, но от нее невозможно было отделаться. Не стоит ли подождать, пока успокоятся нервы? Неплохо бы также заранее обдумать, что говорить. Всю дорогу он только и размышлял что о Джоан, Каре и «Горящем человеке», так и не удосужившись решить, в каком виде преподнести родителям известие о пропаже дочери. Хорошо, если полиция успела поставить их в известность, а если нет, придется взять на себя роль гонца, несущего дурные вести…

Вплотную к молу, отделявшему общественную стоянку машин от пляжа, прилепилась белая будка. Перед ней на тротуаре стояли пластмассовые столики, за которыми обедали люди. Гэри свернул налево в тупиковую улочку, остановился перед крохотным заведением и вышел из машины. Вывеска над дверью гласила «Коптильня Раделла».

Внутри холодильной витрины красовались упакованные по отдельности порции копченого мяса и рыбы, даже цельные курицы. К стойке изолентой была приклеена вырезка из местной газеты с репортажем о том, как «Коптильня» и ее хозяин попали на шоу Бобби Флая на канале «Фуд Нетворк». Меню, написанное смываемым фломастером на белой доске объявлений, включало в себя «тако с копченым альбакором»[9]. Гэри понятия не имел, что такое альбакор, но название приглянулось. Стоящая за доской объявлений женщина шинковала овощи и обсуждала концерт кантри-музыки с мужчиной, стоявшим в глубине лавки. Женщина заметила Гэри:

– Мой брат сейчас вас обслужит.

Мужчина вышел из кладовки или подсобки и приветливо поздоровался. Гэри спросил его, что они кладут в тако с альбакором. Как выяснилось, много чего, в том числе нарезанное яблоко и сельдерей. С голодухи Гэри не стал раздумывать над странным составом, а заказал пару тако с бутылкой холодного персикового чая и уселся за одним из столиков на улице. Блюдо оказалось изумительно вкусным. Не успев покончить с первыми двумя тако, он тут же заказал еще пару. Лепешки с начинкой были крупные и сытные. Гэри решил наесться впрок – никакие гамбургеры из закусочной на шоссе по дороге домой им в подметки не годились.

Посмотрев на волны, он почувствовал укол совести. Джоан пропала без вести – или даже погибла, – а он сидит тут, наслаждается красивым видом и экзотическими блюдами… И все-таки ощущения, что девушки больше нет в мире живых, у него не было. Даже ничем не подкрепленное, это чувство граничило с уверенностью. Где бы Джоан ни была, что бы с ней ни случилось – она определенно жива. Эта мысль благотворно действовала на измученный разум.

Гэри торопливо доел вторую порцию тако, допил чай и, прежде чем сесть в машину, выбросил мусор в стоящий рядом бак. Дом родителей Джоан находился за два перекрестка на узкой улочке с плохим покрытием, что делало ее похожей на лесную дорогу. В характерном стиле приморских поселков все постройки на улице были обшиты вагонкой. Одноэтажный дом Дэниелсов ничем не отличался от соседних.

Ни на куцем въезде в гараж, ни на узком проезде перед домом машин не было. Впрочем, машина могла стоять в гараже… Гэри подъехал к закрытой гаражной двери, прошел по мощенной каменной плиткой дорожке до крыльца и нажал кнопку звонка. Внутри не раздалось ни звука. Он позвонил еще раз, но так и не услышал привычное «динь-дон». Похоже, звонок не работал. Пришлось постучать.

Дверь от легкого стука сдвинулась, и Гэри от неожиданности сделал шаг назад. С улицы дверь выглядела неприступной, но теперь он понял, что та не только не заперта на ключ, но даже как следует не прикрыта.

Это не предвещало ничего хорошего.

«Эй!» – крикнул Гэри. Никто не ответил. Он обернулся проверить, не следят ли за ним. На улице не было ни машин, ни прохожих, в соседних дворах – ни души… правда, могли наблюдать из окон домов напротив. Гэри носком чуть больше приоткрыл дверь. «Эй!» – позвал он еще раз.

В ответ – ни шума, ни движения. Подчиняясь внезапному порыву, Гэри распахнул дверь настежь. Внутри дома было темно и тихо, как бывает только в покинутом людьми жилище. В воздухе витало неуловимое и в то же время явное ощущение пустоты, которое теперь передалось и Гэри. Понимая, что совершает недозволенное, он шагнул через порог. В уме мельтешили возможные расклады: родителей Джоан похитили и держат в заложниках; их увезли и убили, а тела где-то бросили; они сбежали перед самым появлением преследователей; их замучили насмерть, а трупы оставили в доме. Любой из вариантов заканчивался его собственным арестом – в то, что один и тот же человек случайно сообщил и об исчезновении своей подружки в Неваде, и о пропаже или убийстве ее родителей в Центральной Калифорнии, полиция просто не поверит.

Не хватало только оставить отпечатки пальцев.

Потихоньку, чтобы никто не увидел, Гэри локтем прикрыл дверь с внутренней стороны и осторожно шагнул в комнату. Мебель, похоже, собирали с миру по нитке через благотворительные пожертвования и с дворовых распродаж. Некоторые вещи были новые, очевидно, недавно купленные, все остальное – изрядно подержанное, уродливое. Гэри не мог себе представить маленькую Джоан, обитающую в такой обстановке. После рассказов подруги о родителях он ожидал увидеть массу предметов, связанных с религией: образа, наволочки с вышитыми псалмами, изречения из Святого Писания в рамочках и все такое, а в доме не обнаружилось даже Библии.

Гэри подошел к дешевой этажерке рядом со старым телевизором, стоящим на металлической подставке. На полках – семейные фотографии: Джоан в выпускном платье, Джоан с подругой у пирса, Джоан на школьном балу, в Херст-кастле, перед скалой Морро. Как ни странно, ни одного снимка периода младенчества или раннего детства. Обычно в это время свежеиспеченные родители то и дело щелкают любимое чадо, и лишь потом первоначальный азарт угасает. У родителей Джоан, похоже, все происходило наоборот.

На одной из фотографий она стояла меж двух взрослых людей – мужчиной и женщиной, скорее всего родителями. Осанка у женщины была странная, неловкая, словно ее кости искривила какая-то болезнь. Заостренные плечи торчали слишком высоко, тонкие руки прилегали к бокам под непривычным углом, ноги под каймой платья выглядели костлявыми и не в меру длинными. Рахит, мелькнула в голове догадка, хотя Гэри не мог сказать, что конкретно означало это слово и подходит ли оно к случаю. Мужчина, вроде бы совершенно нормальный, напоминал одного из друзей отца Гэри.