Они прошли дальше, гостиная оказалась на удивление чистой и уютной. Всюду на столах и полках стояли фотографии в рамках.
С первого взгляда Монти показалось, что на всех фото одна и та же женщина, и девушка сразу узнала ее по тем фотографиям, которые Губерт Уэнтуорт показывал ей в коттедже. Это была его покойная жена. Из-за обилия фотографий комната выглядела как усыпальница. Приглядевшись, Монти обратила внимание на серию фотографий, прослеживающих взросление маленькой девочки от младенца до молодой женщины. Ее она тоже узнала. Из хорошенькой малышки Сара Уэнтуорт, в замужестве Джонсон, превратилась в неброскую женщину. Ей не повезло – она унаследовала круглое, как блин, лицо отца, а не высокие скулы матери; игра генов, подумала Монти.
Ее охватило острое чувство горечи. Она остановила взгляд на свадебной фотографии. Сара стояла на церковном дворе рядом со скромным молодым человеком с короткими черными волосами. Алан Джонсон. Тоже мертв. Покончил с собой. Если не считать Губерта Уэнтуорта, все, изображенные на фотографиях в этой комнате, были мертвы.
Оставив их, хозяин дома пошел приготовить чай. Вскоре он появился с подносом, на котором стояли чайник, чашки, молочник и масляные пирожные.
– Пирожные, – сказал он. – Мы всегда подавали их к чаю. Сара, моя дочь, всегда приносила мне вкусные пирожные, боюсь, куда лучше, чем эти. – Он стал разливать чай.
– Вы сами растили Сару, мистер Уэнтуорт? – спросила Монти.
– Да, сам. Франсуаза умерла, когда дочке было всего три года. Она была фотожурналистом, часто ездила во Вьетнам. – Он налил чаю себе и сел с напряженной улыбкой. – Понимаете, Франсуаза делала фотографии для «Пари матч» и…
– Там она и погибла? – спросил Коннор. – На войне?
Он кивнул:
– Она была убита, а я – отравлен дефолиантом, который они называли «Оранжевым агентом». – Уэнтуорт помолчал. Его лицо напряглось, он продолжил: – Под выброс дефолианта попал целый журналистский корпус. По ошибке. Семьдесят процентов присутствовавших там репортеров сегодня скончались от рака. Мне приходится каждые полгода проходить обследование. Мне говорят, что моя судьба – это только вопрос времени.
Монти сочувственно посмотрела на него, не зная, что сказать.
– «Оранжевый агент»? – переспросил Коннор.
– Да. Или другая химия, почти такая же, как «Оранжевый агент». Как напалм, который убил мою жену, эта химия была произведена на одном из заводов «Бендикс Шер» в Соединенных Штатах.
Он нарушил молчание, наступившее за его словами, предложив пирожные. Монти их не хотела, но, чтобы не обидеть хозяина, взяла кусочек; Коннор же положил себе ломоть и стал с аппетитом его есть.
– Может, с вами все и обойдется, – сказал он. – Эта химия не обязательно поражает всех и каждого.
Уэнтуорт улыбнулся ему, но в этой улыбке чувствовался легкий след зависти – к молодости Коннора и его невинности, ко всей той жизни, которая лежит перед ним.
– Время. Вот что самое ценное для меня. Время, которое у меня осталось. Я боюсь не смерти. Я боюсь оставить незавершенным дело. Я… я часто думаю… – Он вдруг остановился и начал снова: – Вы проделали большой путь, и я должен перейти к делу. Как хорошо, что вы позвонили. У меня есть то, что вы должны увидеть.
Он поднялся и вышел из комнаты. Монти повернулась к Коннору и спросила, что он обо всем этом думает, но тот был глубоко погружен в свои мысли и не ответил ей.
Уэнтуорт вернулся, держа в руках папку. Он посмотрел сначала на Коннора, потом на Монти, после чего, приняв решение, протянул папку Монти. Она открыла ее и прочла название первого документа: «Конфиденциальное расследование случаев смерти рожениц».
Она подняла глаза, ожидая разъяснений.