Его реакция на рассказ дочери была не столь эмоциональной, как она ожидала. Главным образом он с подозрением отнесся к роли Коннора Моллоя. Помня, с какой язвительностью отец говорил о Конноре, она не стала ему рассказывать об их любовных отношениях.
– Ты уверена, что та женщина Кингсли принимала капсулы «Матернокса» – и ничего больше?
Она кивнула:
– Та часть формулы, которую Коннору удалось проанализировать, точно соответствует стандарту капсулы, которую мы использовали для сравнения.
Он внимательно посмотрел на нее:
– Что этот американский Джонни надеется извлечь из всей этой истории?
– Не знаю, папа, – честно сказала она.
– Ты думаешь, он хочет сохранить свою высокую репутацию как юрист-патентовед? Так?
– Может быть.
Принесли яичницу с беконом для отца и рыбный пирог для Монти. Баннерман опустил капсулу обратно во флакончик.
– Я проведу анализ в лаборатории в «Бендикс Шер»; мне это будет куда проще, чем ездить в лабораторию в Беркшире. Действовать я буду осторожно, и никто не узнает, чем я занят.
Монти решительно замотала головой:
– Это слишком рискованно. Что ты думаешь о телекамерах внутреннего наблюдения, расставленных во всех лабораториях? Мы же не представляем, кто и как за нами наблюдает.
– Ради бога, девочка, им и в голову не придет, что я делаю! Я же все время провожу десятки экспериментов.
Но убедить Монти ему, похоже, не удалось.
Он сверился с датой на часах:
– Намечено, что в четверг мы летим в Вашингтон на этот чертов симпозиум. Если считать и сегодняшний день, то у нас остается едва десять дней. Если ты думаешь, что жизнь Анны Стерлинг под угрозой, то важен каждый день. Так что, как только кончим ланч, я сразу же возьмусь за дело.
– Но в Беркшире безопаснее, – продолжала настаивать она. – Все знают, что время от времени мы заскакиваем на старое место. Никто и задумываться не станет, чего это ради ты туда завернул, и никто не будет смотреть из-за плеча.
Он тепло улыбнулся:
– Дорогая, я понятия не имею, чем эти педики занимаются, да меня вообще не очень интересует их фармацевтическая промышленность, но все же мне чертовски трудно поверить, что они проводят незаконные клинические эксперименты при их-то самом доходном лекарстве.