Когда они проехали Макферсон-сквер, Дженн слегка дернулась и, повернувшись к Джорджу, сообщила, что они на месте. Оторвавшись от смартфона, тот коротко кивнул. «Ренджровер» заехал в подземный гараж.
Когда машина остановилась и все вышли, Дженн пропустила всех вперед, чтобы присмотреть за Воном. Он оглянулся, сразу все понял, но промолчал. Ростом Гибсон оказался выше, чем она думала. Взгляд был проницательным – именно таким, как она и ожидала. Да, в придорожном ресторане он, что называется, раскусил ее. Она оказалась в довольно неловком положении, хотя это было не так страшно. Рано или поздно любой догадался бы. Но его взгляд, пронзивший ее насквозь во время их рукопожатия на улице, заставил ее почувствовать себя словно еда в микроволновке. Ей было очень досадно.
Наверху, в помещениях «Абэ консалтинг груп», было темно и тихо. Свет зажигался автоматически. Вообще площадь офиса была не так уж велика, но атриум был безупречен: с высокими потолками и элегантной черной кожаной мебелью. На Гибсона это, видимо, произвело впечатление.
Хендрикс повел их по коридору – туда, откуда доносилась музыка. Он распахнул стеклянные двери в конференц-зал, и в ушах болезненным эхом отозвался резкий шум. Это было все равно что стоять у кромки взлетно-посадочной полосы, когда над головой проносится «Боинг-747», идущий на посадку. Дженн узнала мелодию, но название группы никак не могла вспомнить. Не такая уж она была меломанка, чтобы тратить понапрасну время, забивая себе голову такой информацией.
Из-за ноутбука вдруг вынырнула чья-то лысая голова.
– Музыка, Майк! О боже! – завопил Хендрикс.
В конференц-зале наступила тишина, и человек с лысой головой встал. Им оказался Майк Риллинг, директор «Абэ консалтинг груп». В свои тридцать с небольшим у него были нервные, налитые кровью глаза и болезненная кожа человека, живущего на смеси кофеина и фастфуда. В воздухе повисло ощущение несвежести и вечного стресса.
– Простите, мистер Абэ. Я не думал, что вы приедете так рано. Еще до полудня.
– Уже полдень, – поправила его Дженн.
– О, – протянул Майк. – Сожалею, мистер Абэ.
– Ничего, не переживай, все отлично. Как дела? – спросил Джордж.
Рот Майка открылся, но потом сразу закрылся. Он так и не ответил на вопрос. Однако Дженн усмотрела в этом общеизвестный сигнал, означавший: «Никак, и я бы очень хотел, чтобы меня прекратили об этом спрашивать». К Майку она испытывала некоторое сочувствие. Он трудился так же усердно, как и любой другой член команды, но то, что случилось, произошло не по его вине. Хотя он порой и преувеличивал свои способности. Именно поэтому здесь сейчас был Гибсон Вон. Если, конечно, уже не поздно…
Обычно это был их главный конференц-зал, но теперь он был преобразован в своего рода военный штаб. Фотографии, схемы, карты и заметки были аккуратно прикреплены к нескольким информационным табло на колесах. Эти табло стояли вдоль одной из стен. В верхней части центрального информационного табло красовалось фото Сюзанны Ломбард, а ее родные были собраны ниже, образуя как бы перевернутое генеалогическое древо. Глаза Вона сразу отыскали его, и на лице у него промелькнуло выражение, которое Дженн никак не могла себе объяснить.
Под фотографиями родственников отдельный ряд образовали фото сотрудников аппарата Ломбарда в его бытность сенатором. Среди них фигурировал и Дюк Вон. Фотография Джорджа там тоже была. Завершением этой галереи служили две метки, размещенные рядом. На одной стояла надпись «WR8TH» – псевдоним человека или людей, с которыми Сюзанна общалась онлайн до своего странного исчезновения. На второй было написано: «Том Б.». Эта пара соединялась линией, между метками стоял вопросительный знак.
Джордж Абэ уселся во главе стола. Хендрикс и Гибсон последовали его примеру, выбрав себе места сбоку, в то время как Риллинг начал суетиться вокруг, пытаясь сложить и расставить все поаккуратнее.
– Майк. Пожалуйста. Домашнее хозяйство может подождать, – успокоил его Джордж.
– Да, мистер Абэ. Простите.
Тот захихикал.
– И прекрати, наконец, все время извиняться. Ты пашешь как лошадь, и упрекнуть мне тебя не в чем.
Дженн оценила усилия своего босса, но хвалить Майка Риллинга не собиралась. Она не была убеждена, что ее собьют с толку пузырек ксанакса и смирительная рубашка. Риллинг был переутомлен и абсолютно убежден в том, что его глубоко и трагически недооценивают.