Жена моего мужа

– Похороны в следующую среду, вдруг ты захочешь прийти.

Глава 35. Лили

«И каждый день проживи, как последний…»

Слова гимна тронули меня до глубины души – спасительное напоминание о том, что прошлое было настоящим всего мгновение назад. Настоящее существует лишь миг, а потом принадлежит истории.

Тони явно сам выбрал гимны для своей панихиды.

Я незаметно поглядывала вокруг, рассматривая скорбящих и внутреннее убранство. Это была довольно красивая серая церковь, величаво возвышавшаяся рядом с оживленной Олдгейт. Я несколько раз проходила мимо, но зайти все не получалось. Теперь я об этом жалею: здесь удивительно мирно, и есть прекрасный витраж с изображением Девы Марии. Я спохватилась, что молюсь за Тома, и за Дэниэла, и за Эда, и за себя.

Мне и в голову не приходило считать Тони образцовым прихожанином, но из надгробного слова викария я узнала, что он не пропускал ни одной воскресной службы и щедро жертвовал на благотворительность, особенно обществам, которые помогают больным рассеянным склерозом.

Мы молча смотрели на светло-серый гроб, который несли шестеро мужчин разного возраста. Друзья? Коллеги? Неужели в этом гробу лежит тело блестящего адвоката, человека острого ума, которым я когда-то безмерно восхищалась? Того, кто произвел на меня, юную и наивную, огромное впечатление? Того, кто поддерживал тайную связь с Франческой, матерью Карлы?

Воспоминание кольнуло меня, когда вдова Тони благосклонно приветствовала нас после похорон в зале, примыкавшем к церкви. Она сидела в инвалидном кресле очень прямо, высоко подняв голову, как королева на троне.

– Спасибо, что пришли, – сказала она, точно речь шла о коктейльной вечеринке. Я обратила внимание, что у миссис Гордон мелкие черты лица и почти прозрачная бледная кожа, как у какой-нибудь «красотки за шестьдесят» из статьи в глянцевом журнале. Колени вдовы были укрыты шелковой шалью цвета фуксии (в приглашении было особо указано: «Не в черной одежде». Я сама была в серо-голубом дизайнерском костюме с широкими белыми отворотами).

Над вдовой покровительственно склонилась молодая женщина, видимо, дочь Тони – носом она определенно вышла в папашу.

– Иди обойди наших гостей, дорогая, – сказала ей миссис Гордон.

– Я Лили Макдональд, – представилась я. – Я раньше работала с вашим мужем.

– Знаю, он о вас рассказывал. – Взгляд вдовы стал жестким. Она огляделась – остальные гости держались на почтительном расстоянии – и подалась ко мне. – Мне известно, что мой муж совершал опрометчивые поступки. На смертном одре он рассказал мне о той итальянке. К вашему сведению, она была не первой, но жил он со мной, а это главное. Буду очень благодарна, если вы воздержитесь от сплетен.

Я была шокирована ее прямотой. Казалось, вдова только и ждала встречи со мной для своего демарша.

– Знаете, ведь он все для меня делал, – продолжала миссис Гордон. Она приподняла руки, и я увидела, что ее пальцы сведены и скрючены, как когти. – Когда я уже не могла резать то, что у меня на тарелке, Тони делал это за меня. – На губах вдовы Тони играла улыбка, но взгляд остался ледяным. – По утрам он меня одевал, каждый вечер наливал ванну и помогал мне в нее лечь.

Мне живо вспомнилась комната для посещений, Джо Томас, любивший наливать ванну Саре, и мелькнувшая у меня мысль о том, что Тони Гордон не стал бы набирать ванну своей жене. Как сильно можно ошибаться…

– Я вас понимаю, – сказала я, не покривив душой.

В каждом браке есть свои солнечные и ненастные дни, но все равно можно найти способ быть счастливым. Взять хоть нас с Эдом.

– Спасибо. – Вдова наклонила голову.