– Ничего себе!
– А ты?
– Ох, не спрашивай, – простонал Руперт. – Помогла бы мне с этим жутким эссе о контрактах! Обсудим за ужином?
– Каким еще ужином?
– Карла, мы же не первый день знакомы. Я не кусаюсь, клянусь.
Он повел ее в маленький итальянский ресторан на площади Сохо. Девушка ожидала, что, заказывая блюда, Руперт начнет запинаться, как все англичане, пытающиеся говорить на ее родном языке, однако произношение у юноши было безукоризненным.
– Ты бывал на моей родине? – не утерпев, спросила она, когда официант отошел.
Руперт пожал плечами:
– Родители хотели, чтобы мы бегло говорили по-французски и по-итальянски. Каждые каникулы нас отправляли за границу улучшать языки. Честно говоря, мне кажется, родителям не нравилось, что мы путаемся под ногами, при том что учились мы в интернате.
Совсем как бедный Том… Незаметно для себя Карла разговорилась, рассказав этому красивому интеллигентному юноше о Томе, Лили и Эде.
– То есть ты живешь у Эда Макдональда, художника?
– Да. А ты знаком с его творчеством?
– Это тот самый автор «Маленькой итальянки», которая ушла за большие деньги анонимному покупателю?
Карла покраснела:
– Ты и это знаешь?
– Я люблю искусство – мать всю жизнь таскает меня по разным выставкам… – Глаза Руперта расширились. – Только не говори, что моделью ему послужила… Слушай, это же ты позировала!
Карла кивнула, смущенная, но довольная.
– Я бы с удовольствием с ним познакомился, – взволнованно сказал Руперт. – Разумеется, если это удобно…
– Сделаю, что смогу, – пообещала Карла.
Она выждала несколько недель, не желая беспокоить своих хозяев. Эд был занят ее портретом – он трудился над ним, даже когда Карла не позировала. А Лили сутками пропадала на работе. Иногда Карла, уже лежа в кровати, слышала, что она вернулась: обычно за стенкой начинался тихий невнятный диалог, в котором отчетливо слышались недовольные реплики Эда.