– Все отлично! – воскликнул он. – Таковы будни жителей шхер.
Ханна помогла ему снять промокший плащ и поцеловала в щеку, после чего Йенс ввалился на кухню, одной рукой обнимая ее за талию.
– Ого! Этот вечер обещает много счастья, если только запахи меня не обманывают.
Хозяйка дома провела ладонью по мокрым волосам гостя.
– Ты это заслужил. Неужели совсем не было страшно?
Йенс фыркнул, и она рассмеялась.
– Расскажи о Гиллёге, – попросила женщина. – С чего ты это вдруг решил стать островным жителем?
Вальберг забросил в рот помидор черри.
– Я всегда мечтал о домике во внешних шхерах, и плевать на проблемы с отцом. Но там нет ничего особенного, совсем наоборот. Только море и скалы… везде скалы.
– Неужели там совсем нет деревьев?
– Есть что-то вроде редкого соснового леса. – Йенс пожал плечами. – Так… несколько скрюченных голых стволов.
Он потянулся за следующим помидором.
– Звучит впечатляюще. – Ханна озабоченно посмотрела на гостя.
Тот ухмыльнулся.
– И полное одиночество. Если не считать змей, конечно.
Эрик достал три десертные тарелки с изображениями чаек и выложил на каждую по блину и по огромной ложке икры. Потом он щедро сдобрил каждую порцию сметаной и зеленым луком из собственного сада и улыбнулся. Сёдерквист предпочел бы не распространяться перед гостем о том, почему в их саду произрастает такой великолепный зеленый лук.
– Прошу к столу.
В маленькой гостиной было тепло: в открытом камине трещали березовые поленья. Возможно, они чересчур дымили, но сегодня это не имело никакого значения. То и дело шипели дождевые капли, проникавшие в камин через дымоход. Эрик подошел к магнитофону, поставил Альбиони и отрегулировал звук, а потом сел, положив на колени салфетку. Все трое подняли бокалы и принялись за еду. Йенс сразу одобрительно закивал, набивая рот зеленым луком. Покончив с тем, что было на тарелке, Эрик взял бокал и откинулся в кресле, любуясь Ханной и Йенсом. Они были чем-то вроде семьи. Или нет, они были настоящей семьей. Вальберг со своими огромными руками и всклокоченной рыжей бородой выглядел настоящим обитателем шхер. Сёдерквист по-настоящему любил друга. Он хорошо помнил, что Йенс сделал для них в те страшные дни, когда Ханна болела.
Одно время Эрику казалось, что их дружбе пришел конец. Что Йенс никогда не простит ему того, что он сделал с Ханной. Но она выжила, и сумасшедшее путешествие Сёдерквиста оказалось не напрасным.
Гость поднял бокал и провозгласил тост: