- Это ужасно, - продолжал Рихтер. - Горчичный газ хуже всего. Люди истекают кровью и горят, но самое жуткое - это смотреть им в глаза. Человек задыхается, но его взгляд, при этом, незабываем. От хлора умирают быстрее, но я бы не хотел себе такой участи. Не знаю, на что способен ваш формальдегид, - заявил он, - но очень хотел бы на это посмотреть.
- Замолкни, иначе будешь первым, - сказал Фреке.
Рихтер рассмеялся.
- Полагаю, если бы вы хотели это сделать, то уже сделали бы.
- Может, его просто убить? - спросил человек с оливкового цвета кожей.
Рихтер перестал смеяться. Этот человек был спокоен, как был бы спокоен сам Рихтер, будь он на его месте.
- Этторе прав, он опасен, - сказал Квинтус, держа его на мушке. - Я приказал ему заткнуться, но он не слушает.
"Этторе, точно". Порой, трудно бывает запоминать фамилии.
Камински вытер руки и встал перед коммандером. В его взгляде появилось то, чего Рихтер прежде не замечал: какая-то решительность. Он был слишком решительно настроен.
- Мы никого не убиваем без необходимости. Даже такого сумасшедшего садиста, вроде вас, коммандер. Иначе, мы бы ничем не отличались от подобных вам. Может, это и замыленное выражение, пусть так. Но это правда.
Швед хмыкнул.
- Ага, точно. А те, наверху?
- Если им хватит ума, они успеют выбежать наружу раньше, чем задохнутся. Травмы будут, конечно, но не смертельные.
Рихтер уловил ложь в его словах и улыбнулся. Вопрос в другом: врал ли Камински только друзьям или пытался обмануть сам себя?
- А если не сработает? Или у них найдутся противогазы? - не унимался Фреке.
К нему подошел Этторе и положил руку на плечо.
- Мы всё проверили. Сработает.
- Должно, - согласился Камински.
- Да, должно.
Фреке кивнул, удовлетворенный.