- Пусть это буду я, - сказал, наконец, Доминик. - Я во всём виноват, так что отпустите их и возьмите меня.
Харальд взглянул на него.
- Боюсь, нет. Мы здесь из-за господина Камински, поэтому он едет с нами. Но, раз, капитан говорит, что не может взять одного из вас, то кому-то из дам придется остаться. Будете хорошо себя вести, никого не убьют.
- А как же тот молодой человек в гостинице? - спросила Мэгги, её глаза были красными и полны ярости. - Ему вы то же самое сказали?
Харальд почувствовал себя уязвлённым.
- Ну,
- И куда мы пойдем, если останемся?
- Зависит от того, кто именно это будет. Одна из ваших дочерей останется под опекой государства до вашего возвращения. Если же остаться решите вы, госпожа Камински, вас будут содержать в Нойенгамме Нойенгамме - наиболее крупный концентрационный лагерь на северо-западе Германии, одноимённый с районом Гамбурга, на территории которого находился., пока муж не вернется.
Доминик подошел к жене, но рядовой Гантте оттеснил его рукоятью пистолета.
- Что такое Нойенгамме?
Мэгги содрогнулась.
- Это, ведь, тюрьма, верно? Где содержат коммунистов и гомосексуалистов. Вы же не станете отправлять меня в нормальную тюрьму, так, господин Дитрих? Я настолько опасный преступник, что меня нужно поместить именно в Нойенгамме?
Харальд вздохнул.
- Если вы решите остаться, с вами не будут обращаться, как с остальными, госпожа Камински. Вы будете находиться под защитой государства.
- В каком смысле?
- К сожалению, не могу сказать.
Стремясь избавить себя от происходящего, Генрих обратился к Харальду:
- Я направляюсь в трюм. Сообщите, когда примете решение.
Харальд кивнул и капитан ушел.
- Зачем оставлять одну из нас? - спросила Магдалена. - Нельзя разделять девочек с родителями. Почему мы все не можем остаться? Я нужна им.