– Несколько сотен, но они не все мои. – Брюс показал на стену у двери и пояснил: – Тут я храню книги клиентов и друзей. Кое-какие – на своего рода консигнации. У меня есть один клиент, который сейчас разводится, и здесь он прячет свои книги. Не исключено, что я получу повестку и меня вызовут в суд, но такое уже случалось. Я всегда лгу, чтобы защитить своего клиента.
– А это что? – осведомилась она, указывая на высокий громоздкий шкаф в углу.
– Это сейф, и в нем я держу особо ценные экспонаты.
Брюс стал набирать код на встроенной панели, и Мерсер тут же вежливо отвернулась. Когда замок щелкнул, Брюс открыл массивную дверцу. На трех полках наверху и в центре стояли корешками вперед похожие на муляжи книги – названия некоторых были вытеснены золотом. Брюс осторожно вытащил одну со средней полки и спросил:
– Вы знаете, что такое двустворчатое зажимное устройство?
– Нет.
– Это защитный футляр, изготовленный специально для каждой книги. Понятно, что книги печатаются в разных форматах, поэтому и футляры тоже разных размеров. Пойдемте туда.
Они подошли к маленькому столику в центре комнаты. Брюс положил на него футляр и, открыв, осторожно извлек книгу. Ее суперобложка была заключена в прозрачную ламинированную пленку.
– Это мой первый экземпляр «Над пропастью во ржи». Достался мне в наследство от отца двадцать лет назад.
– Выходит, у вас есть два экземпляра?
– Нет, у меня их четыре. – Открыв книгу, он показал на небольшое обесцвечивание форзаца. – Тут немного поблекло, и на обложке есть пара маленьких дефектов, а так состояние хорошее, почти идеальное.
Оставив книгу и футляр на столе, Брюс снова направился к сейфу. Мерсер повернулась в его сторону, чтобы Рик и Грэхем имели возможность рассмотреть сейф спереди целиком. Внизу, под полками с редчайшими книгами располагались четыре выдвижных ящика. Все они были закрыты.
Если рукописи действительно находились у Брюса, то они точно были здесь. Во всяком случае, Мерсер так решила.
Положив на стол еще один футляр, Брюс сказал:
– Это четвертый мой экземпляр, приобретенный последним и действительно подписанный Сэлинджером. – Он раскрыл футляр, извлек книгу и открыл на титульной странице. – Тут нет ни посвящения, ни даты, только его автограф, который, как я уже говорил, является большой редкостью. Он просто отказывался подписывать свои книги. У него и в самом деле были не все дома, правда?
– Во всяком случае, так говорят, – согласилась Мерсер. – Но эти книги прекрасны.
– Еще бы! – кивнул Брюс, благоговейно проводя по книге рукой. – В дни, когда все идет наперекосяк или валится из рук, я пробираюсь сюда, запираюсь в этой комнате и вытаскиваю книги. Я пытаюсь представить, каково это – быть Дж. Д. Сэлинджером в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, когда опубликовали его первый роман. Он напечатал несколько коротких рассказов, пару – в еженедельнике «Нью-Йоркер», но был малоизвестен. Первый тираж был скромный, «Браун» напечатал всего десять тысяч, а теперь книга продается на шестидесяти пяти языках тиражом в миллион экземпляров в год. Он понятия не имел, какой успех его ждет. Но, став богатым и знаменитым, не смог вынести всеобщего внимания. Большинство исследователей считают, что он сломался.
– Я вела курс о нем два года назад.
– Значит, вам это хорошо известно?
– Он не относится к моим любимым писателям. Опять же, я предпочитаю женщин-писателей, желательно тех, кто все еще жив.