Я изо всех сил пытаюсь вырвать руку, но Элис оказывается на удивление сильной. Неудивительно, что с утра она в два счета забралась на «Кобру».
– Ты не можешь поручить это Мод?
– Шутишь? Исключено. Она затерроризирует детей. Ну же, сделай это ради меня. Глазом не успеешь моргнуть, как все закончится.
Она практически заталкивает меня в пустой офис, наклоняется и извлекает из угла шкафчика костюм русалки, который аккуратно складывают в пластиковый контейнер после каждого выступления. Достает костюм из чехла и вытряхивает хвост, распространяя легкий запах плесени. Пайетки сияют в приглушенном свете. Я борюсь с непреодолимым желанием бежать.
– Это обязательно? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю ответ.
Она даже не отвечает.
– Шоу начинается в пять, – одним плавным движением она расстегивает «молнию» на хвосте от талии до самого низа, – так что, думаю, тебе пора переодеваться.
Семь минут спустя я стою рядом с Роджерсом позади плотного ряда блестящих пластиковых пальм в горшках, которые служат нам вместо занавеса. Хизер уже на сцене, играет свою роль: ходит с важным видом, хлопает крыльями и разрешает детям дергать за перья ее хвоста.
Амфитеатр заполнен до отказа: дети смеются, подпрыгивая на своих сиденьях, открывают зубами коробки с соком, пока их родители используют эту паузу в своих целях, набирают сообщения на смартфонах, обновляют слой крема от загара. Белоснежная собачонка размером с крупную крысу лает как сумасшедшая и рвется к Хизер каждый раз, как та приближается. Хозяйка, полная женщина в бирюзовом костюме, с трудом удерживает ее на коленях.
Костюм русалки такой тесный, что в нем невероятно трудно шевелиться. Мне пришлось семенить по дорожке, делая микроскопические шаги, под взглядами посетителей парка.
Кажется, у меня есть все шансы упасть сегодня.
– Наша очередь выходить будет, когда музыка поменяется, – говорит Роджерс. От него немного пахнет пивом. Он наклоняется и хватает меня под колени. – Готова?
– Что ты делаешь?
Я пытаюсь отступить, но костюм не позволяет. Он сковывает движения, и все, что у меня получается, – небольшой прыжок. Одним плавным движением Роджерс подхватывает меня на руки и несет, словно жених невесту.
– Русалки не умеют ходить, – практически рычит он, а затем, натянув широкую улыбку, которая демонстрирует его десны, выходит на сцену из-за искусственной листвы как раз в тот момент, когда темп музыки меняется. Дети издают пронзительные крики, а Роджерс наклоняется и сажает меня на большой плоский камень (на самом деле это крашеный кусок бетона), размещенный здесь специально для этой цели.
– Маши рукой, – рычит он мне в ухо, прежде чем распрямиться с той же широкой улыбкой на лице.
У меня уже болят щеки улыбаться, а грудь сдавливает от страха. Я практически голая (до пояса!), с чертовым рыбьим хвостом перед сотней незнакомых людей.
Я поднимаю руку и начинаю быстро махать. Некоторые из детей машут в ответ, и мне становится немного легче. Я пробую еще, и в этот раз добавляю осторожный кивок париком. Кстати, это, кажется, худшая часть костюма: тяжелый, плохо пахнущий колтун светлых волос с приклеенными к нему ракушками. Маленькая девочка в первом ряду наклоняется к маме и громко кричит, перекрывая музыку:
– Мамочка, ты видела, какая красивая русалка?
Даре бы это понравилось.
ebooksa