Охота на Джека-потрошителя

Натаниэль смотрел на этого человека таким пристальным взглядом, что даже я почувствовала облегчение от того, что этот взгляд предназначался не мне.

Было ясно, что Натаниэль не рад его вторжению в этот вечер, который был задуман как беззаботный, свободный от неприятностей, особенно со стороны Скотленд-Ярда, и брат не стеснялся демонстрировать свои чувства. Даже несмотря на то, что стоящий перед нами молодой человек помогал отцу.

– Я прошу прощения, но это срочно. – Суперинтендант Блэкберн с трудом сглотнул, почувствовав всю силу учтиво контролируемого гнева члена семьи Уодсвортов, но не отвел взгляд.

Храбрый или глупый человек. Я пока еще не решила.

Возможно, в его случае храбрость и глупый риск слишком тесно связаны. Я прищурилась. Теперь я поняла, почему его имя показалось мне таким знакомым.

– Сколько раз вы спасали отца из опиумных притонов только для того, чтобы отослать его домой, к нам, без должного оформления, суперинтендант?

– Одри Роуз, – прошипел Натаниэль, наконец-то отвечая на его рукопожатие, возможно, чуть более крепким рукопожатием, чем необходимо, так как Блэкберн потом незаметно потер руку.

– Все в порядке, – произнес суперинтендант.

– Моя милая сестричка немного вспыльчива. Ваша последняя встреча с ней запомнится вам на много лет, я уверен, – тон Натаниэля был шутливым, но в его глазах не было ни намека на веселость. – Прошу прощения, но, значит, вы пришли к ней из-за тех ужасных убийств в Уайтчепеле? – Он бросил на меня обеспокоенный взгляд. – Каким бы сильным ни было ее сердце, я не согласен, чтобы вы обрушивали на нее весь этот кошмар снова.

– Боюсь, я не могу вам всего рассказать, так как это дело все еще в процессе расследования. Но вы правы, мой визит имеет ко всему этому отношение, – Блэкберн плотно сжал губы в тонкую полоску. У него было приятное лицо для такого жалкого человеческого существа. – Я… мне очень жаль, что это именно я увез вашего дядю. Я о нем очень высокого мнения, хоть это и не имеет особого значения.

Натаниэль расправил галстук, но больше не произнес ни слова. Я боялась, что он даст офицеру пощечину одной из своих перчаток, если увидит на моем лице новые признаки беспокойства.

– Могу я теперь переговорить с вашей сестрой? – Блэкберн поднял руки вверх, когда я попыталась возразить. – Это всего лишь на минуту. Что бы вы оба ни думали, я не хочу портить вам вечер.

Я не сумела сдержать смех, щекочущий мне горло.

– О да. Вы же так не любите без веской причины врываться в чужую жизнь. Как глупо с моей стороны было забыть об этом. Арестовать невиновного человека и уничтожить его репутацию – это довольно обыденно, как я понимаю теперь, когда вы об этом заговорили. Почему бы заодно не испортить вечер его племяннице? – я мило улыбнулась. – Потом вы можете внести в свой репертуар арест ни в чем не повинных мужчин, а заодно и молодых женщин. Возможно, – я постучала пальцем по губам в притворной задумчивости, – вам следует заодно и избить ребенка, раз уж вы этим занялись. Помочь вам выбрать подходящего кандидата?

Выражение обиды промелькнуло на его лице, и я почти пожалела, что сказала это. Потом я вспомнила, что это он несет ответственность за то, что дядю держат в сумасшедшем доме, любовно называемом Бедлам, и не пускают к нему посетителей, и желание извиниться растаяло у меня на языке. Я вздернула подбородок, приказав себе оставаться бесстрастной.

Уголком глаза я следила за Натаниэлем, который теребил запонки. Он с каждой секундой все больше тревожился, а это мне было небезразлично. Нельзя позволить этому нахалу испортить ему вечер. Он смотрел на меня с молчаливым вопросом в глазах, и я кивнула головой. Лучше с этим покончить.

– После тебя, сестра, – Натаниэль встал и жестом пригласил меня сделать то же самое.

Подхватив юбки и сжав кулаки, я вышла в проход, не глядя, следует ли за мной Блэкберн. Когда мы вышли в основное помещение, Блэкберн взял меня под руку и повел нас с Натаниэлем в небольшую комнату, отгороженную причудливо разрисованными стенными панелями, которая служила зверинцем.

Когда мы выбрались из толпы, я выдернула у него руку и скрестила руки на груди.

– Я способна пройти из одной комнаты в другую самостоятельно, суперинтендант.