Слишком близко

– Джо? У тебя все нормально? – Роб кладет руку мне на спину. Горячая ладонь обжигает обнаженную кожу между бретелями ночной рубашки, и я резко оборачиваюсь. Он в одних трусах; лицо помятое и заспанное.

– Ты меня напугал. Я же сказала: спи дальше.

Обойдя Роба, я прислоняюсь к кухонному островку. Усталость и головная боль возвращаются с удвоенной силой.

– Помнишь? – Он показывает на магниты. – Я имею в виду поездки.

Роб теребит дельфина крупными пальцами и случайно отрывает от холодильника. Магнит падает, и только быстрая реакция моего мужа спасает его от неминуемой встречи с каменным полом.

Роб выпрямляется, и я забираю дельфина, невольно отдергивая руку при прикосновении и едва не роняя магнит снова. Затем кое-как леплю на боковую стенку холодильника: левой рукой неудобно.

– Разумеется, помню, – отвечаю я, снова проводя пальцами по своей коллекции. Флорида, Италия, Нью-Йорк. И тут я натыкаюсь на незнакомый магнит. – Кроме этого.

На магните изображен песчаный берег океана и пальмы. Роб наклоняется, касаясь моего плеча своим, и указывает на чуть заметную надпись. Я подхожу ближе, чтобы разобрать мелкие буквы без очков, а заодно увеличить дистанцию.

– Доминиканская Республика? – переспрашиваю я. – Видимо, это туда мы ездили в отпуск, о котором ты рассказывал?

– А ты не помнишь? – Теперь он уперся подбородком мне в плечо.

– Мне больно! – Я дергаю плечом. – Нет, Роб, я не помню! Сколько можно спрашивать одно и то же?!

Освободившись, я ковыляю к кухонному островку, вытаскиваю барный стул и пытаюсь на него залезть. Руки дрожат, и Роб бросается мне на помощь. На этот раз я не сопротивляюсь: самой мне туда не забраться. Усевшись, я кладу голову на прохладную гранитную столешницу и горько плачу, пока Роб не просит меня прекратить.

– Не могу! Мне страшно, ты не понимаешь?

Я поднимаю голову, ожидая, что Роб разозлится, но его взгляд исполнен жалости.

– Не бойся! Я расскажу тебе все, что нужно. Больно видеть, как ты страдаешь. – Он идет в другой конец нашей просторной кухни, мимо обеденного стола, берет с подоконника фото в рамке и ставит передо мной. – Вот, надеюсь, поможет. – Он ставит фото передо мной.

В серебряной рамке два кадра один над другим. Верхний напоминает вид на магнитике: пляж, пальмы и море. Ниже фотография нас с Робом. Снято с близкого расстояния, скорее всего на телефон. «Селфи», как сказали бы дети. Мы оба улыбаемся, прижавшись друг к другу на фоне золотисто-розового заката.

– На террасе после ужина. У нас был прекрасный вечер, – улыбается Роб. – Разве ты не… – Осекшись, он извиняется.

Утерев глаза, я смотрю еще раз и качаю головой. Мы выглядим счастливыми, но другие фото не вставляют в рамки. Может, так и было, а может, всего лишь поза для удачного кадра. Я снова задумываюсь о том, как изменилась после травмы. И заботливость Роба, и наше счастливое прошлое оставляют меня равнодушной.

Он берет фотографию в руки.

– Прекрасный был отпуск. Как второй медовый месяц.